Loading...
Error

Лайон Спрэг де Камп / Лавкрафт. Биографии (Главные герои) [2008, DjVu, RUS]

Ответить на тему

 | 

 
Автор Сообщение

Old Librarian

Лайон Спрэг де Камп / Лавкрафт. Биографии

Год: 2008
Автор: Lyon Sprague de Camp / Лайон Спрэг де Камп
Переводчик: Д.В. Попов
Жанр: Биография
Издательство: Амфора
ISBN: 978-5-367-00815-9
Серия: Главные герои
Язык: Русский
Формат: DjVu
Качество: Отсканированные страницы
Количество страниц: 664

Описание: Подробная биография знаменитого короля ужасов раскрывает сложный, порой противоречивый образ Говарда Лавкрафта. Спрэг де Камп, известный своими произведениями в жанре фантастики и историческими сочинениями, прорисовывает в деталях жизнь обыкновенного человека, которому удалось стать ярчайшим мифотворцем XX века.

Right Arrow Лавкрафт, Говард Филлипс. На русском языке начал издаваться только в 80-90 годы прошлого столетия. При жизни также не мог похвастаться огромными тиражами — издавался в основном во многочисленных журналах фантастики и самиздатовских брошюрах.
Это тем более невероятно, что в нынешнее время он породил своим творчеством не просто общества почитателей во всех концах света, но целый культ, отраженный во всех слоях современной культуры. Будь то музыка, кино или компьютерные игры
.

Right Arrow Говард Филлипс Лавкрафт, родоначальник "Мифов Ктулху" и создатель пантеона космических богов, писатель, чье творческое наследие выделено в особый поджанр "лавкрафтовские ужасы", при жизни не удостоился ни особой славы, ни почета. Он был популярен, но не более. Талантливый ребенок, родившийся в очень непростой семье - его родители закончили свою жизнь в психиатрической лечебнице, - он он начал писать фантастику с раннего детства. В его произведениях, впоследствии признанных и по достоинству оценнных, очевидно прослеживается влияние Эдгара По, Артура Мейчена и Эдварда Дансейни. К его последователям можно смело отнести Августа Дерлета и Стивена Кинга. По мотивам его произведений сняты десятки[1] фильмов, а его переписка ныне считается одной из самых объемных в эпистолярном наследии XX века[2].
Книга Спрэга де Кампа, мэтра фантастики и основателя жанра фэнтези, - это серьезное и наиболее полное исследование жизни Лавкрафта и его "лавкрафтовского ужаса".


[1] Официальная, широко известная фильмография насчитывает несколько десятков картин, но вместе со студенческими, фестивальными и короткометражными лентами, включая мультипликацию, - более 100 названий. Многие ленты никогда не выпускались на DVD, а были представлены только на закрытых показах.
[2] По оценкам некоторых исследователей, писем около 100 тысяч. Многие до сих пор не расшифрованы.
Предисловие
Глава первая - Колледж-Хилл
Глава вторая - Отклонившаяся ветвь
Глава третья - Ночные мверзи
Глава четвертая - Избалованный гений
Глава пятая - Дом с привидениями
Глава шестая - Сверхчеловек-любитель
Глава седьмая - Худосочный воин
Глава восьмая - Призрачный джентльмен
Глава девятая - Фантаст-путешественник
Глава десятая - Робкий возлюбленный
Глава одиннадцатая - Дон Кихот в Вавилоне
Глава двенадцатая - Гуннар в яме со змеями
Глава тринадцатая - Живой Ктулху
Глава четырнадцатая - Взбунтовавшийся супруг
Глава пятнадцатая - Независимый эксперт
Глава шестнадцатая - Озадаченный бард
Глава семнадцатая - Противоречивый мыслитель
Глава восемнадцатая - Угасающий светоч
Глава девятнадцатая - Посмертный успех
Примечания
Библиография
И это всё о нём
Прочитал «Лавкрафт: Биография» Л. Спрэга де Кампа. Шестьсот страниц жизнеописания, в котором формально вроде бы нечего описывать. Самое «авантюрное» событие недолгой жизни Лавкрафта – история его неудачной женитьбы. На этом фоне серьёзными происшествиями, требующими многостраничных описаний, становятся автобусные экскурсии «героя». Но, несмотря на эту скудость внешних событий, книга читается с огромным интересом. Перед нами объёмный портрет человека выпавшего из времени и собственного окружения. С множеством странностей, «аномалий», пишущего такие же странные, аномальные истории. Писатель, который отказывается от успеха, мужчина, который отказывается от женщины, человек – от своей эпохи, а, в итоге, и от жизни.
Вызывает уважение позиция автора биографии: не разоблачителя (Лавкрафт - фашист и расист), не апологета (Лавкрафт - гений и пророк), но пытающегося понять странности и завихрения своего героя. Нет в книге и унизительного копания в исподнем, со всеми дежурными фрейдистскими унылостями. Особую выразительность портрету придают письма Лавкрафта, совсем не похожие на его сновидческую прозу, органично достраивающие «изнутри» образ певца Новой Англии и Ктулху. Всячески рекомендую к прочтению
.

Во многих отношениях замечательная книга
Де Камп пишет о Лавкрафте с большим уважением, но совершенно без пиетета, не пытается затушевать его заблуждения, ошибки, но не зацикливается и на его ошибках. Значительная часть книги написана чуть ли не словами самого ГФЛ (широко используются цитаты из его писем), но де Камп при этом совершенно не собирается сидеть в лавкрафтовской «в тени» — его комментарий, причем довольно часто нелестный для Лавкрафта, всегда внятен и подчеркнуто корректен. Возможно, наиболее интересным в этой книге является именно диалог де Кампа и Лавкрафта — писателей с диаметрально противоположными судьбами, мировоззрениями, подходами к литературе и жизненными итогами...

Художник темных континентов
Читать биографию Лавкрафта, думаю, даже тем, кто незнаком с его темными произведениями, очень интересно. Особенно, людям шизоидного типа или, проще говоря, одиночкам. Настолько она с одной стороны необычно причудлива, насколько с другой - узнаваема. В природе есть некоторый аналог - это бонсаи - дерево, которое растет просто в невыносимых условиях. И было бы оно какой-нибудь мускулистой сосной без всех этих искусственных тщаний, а так - колченогоий уродец, обладающий странной притягательностью для тех "кто понимает". Такие люди почти всегда осознают, что несут в себе "семя тли", поэтому не стремятся к потомству биологическому. Его наследие - книги, полные сумеречных жутких существ, оживщих мертвецов и притаившегося, клубящегося мрака, готового схватить вас за руку липким и холодным щупальцем. Ну и поскольку, писал ГФЛ в темное время суток, то и читать лучше в соответствующем антураже.

Лавкрафта ставлю невысоко. Ценю Де Кампа, трезвого, на зависть эрудированного автора, способного рассказать хорошую историю, скептически анализировать информацию, процитировать древнего философа и набросать словами инженерный эскиз. Здесь он предстает как литературный критик забытых проектов. Социолог и психолог, описывающий человека, который жил, загнанный в ловушку характером, воспитанием и проклятой способностью интеллекта давать этичное оправдание своим слабостям.
Потому как эта биография только отчасти про джентельмена-неудачника, который «был очень большой лягушкой в очень маленькой луже — в поджанре страшного рассказа»,и «изложив собственные неврозы и кошмары в литературной форме,[..]пронзил чувствительные участки в душах читателей».
В неменьшей степени книга о времени и среде, с которой он сосуществовал за гроши и, как и надлежит человеку, вместе с которой изменялся. О реакции критиков, о посмертной славе, о качествах, необходимых для успеха. Быть ярким рассказчиком, придумать то, что может стать в ряд со Страной Оз, Гиборейской эпохой и Барсумом — совершенно недостаточно.
И, конечно, эта книга многое говорит о Де Кампе. Вместо внушения своих взглядов тихой сапой — вот что и кому писал Лавкрафт, вот какие остались следы, вот что вспомнили очевидцы, вот что заявляли в толстых журналах. А вот что о них думает С.Д.К. Сочувствует ли он Лавкрафту? Скорее сожалеет о неслучившемся возможном расцвете, чем о трагедии личности. По большому счету, значение имеет лишь оставшееся. Ведь: «Его произведения — добротное и здоровое развлечение.»
Книга очень серьезная, вполне научная,местами страстная. Ничего равного в отечественной традиции не знаю. Образ Лавкрафта по С.Д.К., кстати,неожиданно встретил у Р.Силверберга. Есть у него такой рассказик, в котором покойные Лавкрафт и Говард встречаются с Гильгамешем.
Рекомендую любителям серьезного чтения и американистики
.
С Говардом Филлипсом Лавкрафтом (1890 — 1937) произошла любопытная история. Не издавший при жизни ни одной своей книги автор «черной фантастики» и «хоррора» из американской глубинки, известный только небольшому кружку единомышленников и многими до сих пор считаемый графоманом, вдруг через полвека выныривает из вод Леты и становится «культовым» персонажем.
И такое, разумеется, случалось, но чтобы к концу ХХ века проникнуть, как созданный его воображением древний монстр Ктулху своими щупальцами, буквально во все пласты культуры, а имя самого этого Ктулху склонялось в Рунете на каждом углу...
Наиболее памятное обычному пользователю Интернета возвращение Лавкрафта произошло, когда во время подготовки к интернет-конференции В. В. Путина к явно ёрническому вопросу о том, как он относится к пробуждению Ктулху, присоединились 16 тысяч наших соотечественников (Путин, кстати, в своем ответе посоветовал не увлекаться потусторонним и «читать Библию, Талмуд и Коран»). М. Галина, анализируя в своей статье новомодные интернет-тренды, справедливо замечает, что «Ктулху <...> выполняет роль некоего интеллектуального пароля, способа опознать „своих”» [1]. Вопрос этот породил и гораздо более отвлеченные предположения («Не является ли столь высокая популярность Ктулху свидетельством подспудной фронды против клерикально-ментовского государства <...>? <...> Не означает ли вопрос о пробуждении монстра подсознательного предчувствия эры катастроф <...>? <...> Не может ли оказаться массовая поддержка этого вопроса свидетельством высокого культурного уровня нашей современной публики?» [2] ). Добавим, что к «своим», то есть к поклонникам Лавкрафта и его малосимпатичных креатур типа Ктулху и компании, относится весьма разнообразная и уважаемая публика.
Так, Борхес написал пародию на Лавкрафта «There Are More Things», а также «букинистическую мистификацию» — свои комментарии к «Некрономикону» [3], а Стивен Кинг никогда не скрывал симпатии к Лавкрафту, следы которой легко обнаружить в его повести «Крауч Энд», романе «Оно» и других произведениях. Большое эссе-апологию Лавкрафту написал не кто иной, как М. Уэльбек («Г. Ф. Лавкрафт: против человечества, против прогресса»), а отдельно можно выделить целый жанр «гибридов» — так, Питер Кэннон в «Призывая Дживса» объединил ГФЛ с Вудхаусом, а Нил Гейман в блистательном «Этюде в изумрудных тонах» [4] предложил еще более парадоксальный эксперимент, соединив логический мир Шерлока Холмса с предельно иррациональной реальностью Лавкрафта, пронизанной «темными тайнами, которые не поддаются разгадке, потому что разгадка сведет человека с ума».
Литературой, впрочем, дело отнюдь не ограничивается. По мотивам произведений ГФЛ активно снимают фильмы («Зов Ктулху» Э. Лемана, трилогия «Зловещие мертвецы» и др.), внешность морского монстра Кракена из трилогии «Пираты Карибского моря» списана с того самого Ктулху, а имя одного из темных богов ГФЛ Азатота упоминается в фильме «Имя розы» по роману У. Эко. Полный список рокеров, которых вдохновил зловещий мир ГФЛ на написание песен, займет добрых полстраницы — упомянем песни «The Call of Kthulu» из альбома «Metallica» «Ride the Lightning» (1984 г.) и «Дагон» отечественных панков «Король и шут» (2008 г.). По мотивам рассказов ГФЛ рисуют комиксы (например, серия «UserFriendly») и манга (художник Дзюндзи Ито), создают компьютерные игры (тот же «Quake»), ставят спектакли (театральное объединение «Open Circle Theatre» из Сиэттла, штат Вашингтон); они вдохновили Ханса Руди Гигера, художника, не только нарисовавшего монстров из «Чужих», но и настолько определившего стили хоррор, готик и индастриал эстетику, что без аллюзий на его рисунки сейчас не снимается, кажется, ни один фильм ужасов и не набивается ни одна татуировка на телах представителей означенных субкультур...
После таких свидетельств культового статуса ГФЛ трудно было бы ожидать даже от идеальной биографии исчерпывающих ответов на вопрос о подобной популярности автора, к книге же де Кампа, стоит сразу отметить, довольно много вопросов. Де Камп (1907 — 2000), сам довольно известный фантаст (неплохо, кстати, переведенный на русский), друг А. Азимова и Р. Хайнлайна, соавтор саги о Конане-варваре Роберта Э. Говарда, отметился не только во всех, кажется, фантастических жанрах, от космической оперы и фэнтези до альтернативной истории и традиционной sci-fi, но писал также исторические исследования, создал жизнеописание еще и Говарда [5]. Его биография ГФЛ — огромный том въедливых изысканий, скрупулезных пересказов сюжетов и мелких житейских подробностей — отличается тщательностью, но, увы, не объективностью. Так, рецензии на его книгу литературных обозревателей и обычных посетителей сайта Amazon.com объединяет одно: «Кажется, де Камп уделяет чрезмерное количество времени извинениям за расизм Лавкрафта»; «Я не смог прочесть книгу целиком из-за постоянных упоминаний автором расизма Лавкрафта».
Если после такого вступления к этой более чем 600-страничной биографии человека, который не издал при жизни ни одной книги, без крайней необходимости не выходил из дома и, кроме недолгого брака, не имел никакой личной жизни, сказать, что «при всем этом она читается на одном дыхании», это будет банальным рецензионным ходом и — чистой правдой. Мало того — да простят меня поклонники ГФЛ и прочие мрачные готы, — я лично хохотал над некоторыми страницами, как над «Монти Пайтоном», вызывая недоумение пассажиров метро при взгляде на темную обложку с изображением депрессивного лошадиного лица некоего джентльмена...
В абсолютно бессобытийной жизни ГФЛ масса не фактов, но фактоидов. Уже в самом детстве он отличался оригинальностью — обладая ангельской девичьей внешностью (его мать почему-то не только наряжала его в платья для девочек, но и не стригла волосы), он предпочитал спать днем и бодрствовать ночью, в четыре года уже научился писать, в семь лет, когда его пытались затащить в танцевальный класс, цитировал суждения Цицерона против танцев... В четырнадцать лет от суицида его удержала только неудержимая тяга к познаниям — тогда он был главным редактором парочки научно-познавательных журналов, издаваемых домашним способом. Странности — основания для них, увы, есть в истории семьи: так, отец и мать ГФЛ сошли с ума — можно множить.
ГФЛ при всей своей маргинальности кажется мне отчасти симптоматичной личностью, вобравшей в себя противоречия, раздиравшие людей, семьи, социумы на протяжении двадцатого века. Лавкрафт создавал миры «измененного состояния психики» — при этом за всю жизнь никогда не пил и не курил; определил развитие научной фантастики на добрых полвека вперед — но сам был до того неофобом, что до смерти хранил детские игрушки и ненавидел печатную машинку; в каждом своем произведении живописал «леденящий кровь потусторонний ужас» — но боялся трупа мыши в мышеловке и рыдал над погибшей птичкой; заочно обожал англичан — но недолюбливал американцев; будучи законченным аутистом — писал по восемь писем объемом до сорока страниц в день; любил Чаплина — но презирал кино о бедных; обожал сахар — но ненавидел морепродукты и море (хотя описанный им Ктулху должен был вернуться в мир из морских глубин)...
Лично мне трудная, противоречивая жизнь Лавкрафта напомнила биографию Юкио Мисимы. Болезненное детство и сильнейшее влияние женщин (сначала матери, потом тетушек) так же заронило в душу ГФЛ комплексы на всю жизнь, как и воспитание Мисимы деспотичной бабкой. Мисима не признал упрощающую послевоенную реформу языка — так и ГФЛ в сочинениях и жизни изъяснялся на старомодном, велеречивом английском прошлых веков. Будучи от рождения и из-за своего образа жизни крайне хилым, ГФЛ восхищался арийской культурой сильного тела — хлюпик Мисима, движимый схожими мотивами, занялся культуризмом и превратил свое тело в античную статую. Оба они подпали под воздействие милитаристских идей, но предпочли «откосить» от армии. Как Мисиму из-за симпатичных студентов в его «Обществе щита» упрекали в гомосексуальных наклонностях, так и ГФЛ из-за своего бегства от женщин, но симпатии к молодым ученикам и поклонникам не избежал подобных подозрений... Суммируя, можно сказать, что не только Мисима был «лучшим своим произведением» (Дональд Кин), но и Лавкрафт — во всей ослепительной противоречивости своих многочисленных комплексов и странностей — был «своим самым фантастическим творением» (Винсент Старретт).
Впрочем, от Мисимы Лавкрафта отличало одно выгодное качество — чувство юмора, направленное по большей части на самого себя. Почти с детства ГФЛ именовал себя «дедом», друзьям по переписке присваивал своеобразные прозвища (Боб с Двумя Пистолетами, Сатрап Фарнабазий и т. п.), а свои письма подписывал, например, так: «Могила 66 — Некрополь Тана. Час Грохотания Нижней Решетки». Одно время Лавкрафт увлекался пением, но запись арий в собственном исполнении на звукозаписывающей машине Эдисона так напомнила ему самому «вой подыхающего фокстерьера, что я по неосторожности уронил ее вскоре после того, как она была сделана»...
Впрочем, без всяких шуток этот человек костил в своих письмах и статьях на чем свет негров, евреев и иммигрантов и поддерживал нацистов. Но просто нацистом и ксенофобом назвать его сложно. Во-первых, для выходца из старой аристократической семьи с американского Юга и вечного изгоя в жизни и литературе в таких взглядах не было ничего особо удивительного; во-вторых, Лавкрафт был женат на еврейке, числил евреев среди своих самых близких друзей, к которым относился всегда с крайней симпатией и нежностью. Да и с годами эти взгляды сменились на почти противоположные — Гитлер заставил ГФЛ разочароваться в нацизме, а за свои диатрибы против негров и итальянских иммигрантов под конец жизни ему было, судя по всему, стыдно. Экстравагантные высказывания Лавкрафта были продолжением его имиджа настоящего старосветского южного джентльмена, противника всех веяний нового, порочного века, — имиджа, тщательно культивируемого самим ГФЛ и — хоть об этом нигде напрямую и не сказано — сильно смахивающего на такую милую самому оригинальничающему владельцу позу... Кроме того, коли в голове Лавкрафта водились тараканы размером с Ктулху, ожидать от него трезвой оценки политических течений ХХ века вряд ли станет даже самый преданный его фанат.
Все это, однако, не останавливает биографа от обращения к анализу национализма Лавкрафта чуть ли не в каждой главе. Нет, он не всегда смешивает ГФЛ с грязью и извиняется за него, даже пытается понять его мотивы, но анализ его, скажем так, слишком уж по-детски наивен, чтоб уделять ему столько места. Так, Ницше у де Кампа всего лишь «краснобай», а Элиот и Паунд не заслуживают такой популярности, потому что писали нерифмованным стихом: «Достоинство этого бесформенного „стиха” заключается в том, что он прост. Это поэзия ленивых или поэзия в черновике. Ее может писать кто угодно — даже ребенок или компьютер <...>».
Оставив по себе 500 долларов наследства и рукописи у печки, Лавкрафт был издан и популяризирован, как и Кафка, друзьями, опубликовавшими его после смерти на свои деньги. А потом покатилось по нарастающей. В 70-е выходит первое собрание сочинений ГФЛ. 15 марта 1970 года состоялся настоящий флеш-моб — фанаты ГФЛ прошли ночью с фонарями по лавкрафтовским местам (в повести «Явление Ктулху» Павла Молитвина из «Возвращения Ктулху» неизвестные проводят в Питере демонстрацию с лозунгами «Ждем Ктулху!» и «Ктулху forever!»...).
В 1971 году один студент признался, что видел призрак ГФЛ, — опять же напоминает случай Мисимы, который уже с того света надиктовывает свои новые произведения сразу нескольким людям, а своим биографам является в кошмарах...
Что же именно у ГФЛ так задело умы читателей во второй половине прошлого века? Можно было бы говорить об общей популярности фантастической, фэнтезийной литературы в наши дни, но тут есть одно существенное «но»: если основоположники фэнтези Толкиен и Льюис уводят из унылой повседневности в светлые, сказочные миры, то Лавкрафт, находясь на «темной стороне» фантастики, приоткрывает дверь в такие области мироздания, от которых даже самые крепкие герои бегут, седея от ужаса. Ужасы эти, кстати, есть порождение не только больной фантазии ГФЛ, но и его мощного интеллекта. Штудируя Ницше и Фрейда, он перенес их страх перед открывающимся будущим с его до сих пор живыми первобытными кошмарами в свою прозу. Сам Лавкрафт объяснял эффект от своей прозы «мощным воздействием временного прекращения действий законов природы и близкого присутствия невидимых миров или сил». Но к одним проблемам с экологией в ХХ — ХХI веках или же к популярной в неустойчивых умах идее палеоконтакта (влияния на современную человеческую жизнь неких древних, явившихся из космоса, сил [6] ) дело тут, понятно, не сводится.
Ответ, как мне видится, можно найти в сборнике отечественных, если пользоваться музыкальной терминологией, трибьютов Лавкрафту — «Возвращение Ктулху» (замечу, что сама идея сборника не нова — так, 15 лет назад у нас выходил переводной сборник «Крылатая смерть» с произведениями авторов лавкрафтовского круга [7] ). 17 авторов из России и (до чего корявый термин!) «ближнего зарубежья» опубликовали свои произведения, так или иначе развивающие сюжеты ГФЛ или же написанные с отдаленно переданной атмосферой его текстов: книга состоит из разделов «Сохраняя букву» и «Сохраняя дух». Разбор этих произведений — от нескольких до ста страниц, сильно, разумеется, различающихся как по стилю (где-то действие и герои «американизированы», где-то, наоборот, излишне «русифицированы»), так и качеству, — не относится напрямую к нашему сегодняшнему разговору о феномене ГФЛ. Показательно, однако, не только то, что в большинстве произведений действие происходит в нашей стране, но что сразу в нескольких новеллах и рассказах «миф Ктулху» оказывается напрямую вписан в «питерский текст», становится его почти равноправной частью. Так, у Елены Хаецкой в питерских атлантах и кариатидах проступают черты лавкрафтовских монстров: «Туман полз по улицам, и украшения на фасадах домов — все это барокко и рококо, которым так гордится центр Санкт-Петербурга, — сцеплялись с завитушками тумана, сливались с ними в единое целое. Серая, взвешенная в воздухе влага была истинной кровью насильственно выпрямленных, растянутых жил приморского города. Она изливалась из неведомого источника и, пройдя по всем улицам, площадям, переулкам, исчезала в незримом устье. <...> На привычные петербургские „доходные” дома начали накладываться совершенно иные картины. Я видел серый камень, покрытый фантастической резьбой: изображения глубоководных гадов с переплетающимися щупальцами, морских дев со свисающими до пояса грудями и жабрами за ушами, витых рогов, раковин, медуз и тритонов». У нее же в новелле Петр Первый спокойно наблюдает инопланетян, монстры становятся видны лишь в питерском тумане, а Ктулху выплывает из вод при очередном наводнении в Петербурге. Ктулху — в уже упоминавшейся повести П. Молитвина — помогает питерцам пережить блокаду, а беда приходит из Финского залива — сначала звучит зов Ктулху, затем бросающихся в воду людей пожирают всплывшие демоны... Если уж более чем традиционный «питерский текст» сдался иноземному монстру, что ждать от других жанров?! — что и демонстрируют другие произведения сборника во всем своем разнообразии...
Но любопытнее все же мотивы этой «ктулхиады» — интересовало же аж 16 тысяч интернет-пользователей мнение гаранта конституции не о Конане-варваре, не о Шерлоке Холмсе и даже не об отношениях агентов Малдера и Скалли, а именно о Ктулху...
«...[Мне] становится понятно, что я — всего лишь игрушка в чьих-то беспечных руках, инструмент судьбы, не справившийся со своей ролью», — осознает герой рассказа «Болото Иссог» Карины Шаинян. И в этой экзистенциальной пассивности в период социальных катаклизмов и исторических сломов, видимо, и следует искать ответ на вопрос о популярности мифов Лавкрафта о могущественных Древних, перед которыми люди оказываются абсолютно бессильны, скованы ужасом и незнанием. Об этой капитуляции перед неведомым (или тем, что человек не желает осознать, — так психологически проще), иррациональным страхом перед ясно не определенным объектом (ибо обвинить во всем инопланетян и Древних — значит, не обвинить никого, это эскапизм вдвойне) пишет и Владимир Аренев в рассказе «Вкус к знаниям»: «В океане времени другие существа — истинные хозяева Земли — жили с самых первых мгновений его существования. Всегда. Для них сила волн и подводные течения — ничто, безделица! Каждый цикл в истории человечества для этих властелинов мира — всего лишь вспышка солнца на закате дня. А само человечество — в лучшем случае племя рабов». «Немыслимой монструозности», невесть откуда пришедшего ужаса страшатся и герои «Лиловой мглы» Бориса Лисицына.
Становится понятной и причина популярности Лавкрафта, автора времен Великой депрессии, именно сейчас и именно у нас: «Лавкрафт писал во время Великой депрессии и в своих произведениях отразил мировосприятие современников, усугубленное собственным параноидальным видением окружающей среды», — сказано в «Явлении Ктулху» Молитвина. А вот его же объяснение, что культ Ктулху занял место рухнувших коммунистических идеалов, когда «масса народу вернулась к православию, кто-то стал кришнаитом, суннитом, шиитом; кто-то подался к сатанистам, а кто-то уверовал в Ктулху, чтобы заполнить образовавшийся вакуум», мне представляется не столь справедливым — «миф Ктулху» (надо еще помнить, что в пантеоне ГФЛ Ктулху занимает далеко не самое почетное место, и даже сам термин предложил не он...) на религию все-таки не тянет.
Но задуматься над тем, «неужели каждый народ действительно придумывает или заимствует у соседей таких богов, которые отвечают его внутренним потребностям, пресловутому менталитету и требованиям времени?», все равно стоит. Тогда, может быть, и Ктулху не так скоро вернется в наш мир...

Примечания
[1] Галина М. Сетевая мифология, или Превед Ктулху. — «Знамя», 2007, № 5.
[2] Езеров А., Ситников М. Пять вопросов о Ктулху. [http://www.portal-credo.ru].
[3] История «Некрономикона» написана Г. Ф. Лавкрафтом в 1927 г. — В кн. Х. Л. Борхеса «Всеобщая история творений». СПб., «Азбука-классика», 2004, стр. 335 — 339.
[4] Гейман Н. Хрупкие вещи: Сказки и истории. М., «АСТ», 2008, стр. 30 — 55. Любопытно, что профессор Мориарти и полковник Моран в этой новелле на стороне Ктулху и прочих Древних божеств борются против тех, кто стремится не дать им вернуться в мир.
[5] Второй книгой после биографии Лавкрафта в серии «Главные герои» стала биография не менее противоречивого и влиятельного фантаста — Филипа Дика.
[6] О теории палеоконтакта см.: Кондратьев А. Тарелки над Атлантидой: моменты истории «альтернативной науки». Ex Libris. 2008. 12.18 [http://exlibris.ng.ru/kafedra]. Широко разрекламированный и идущий на момент написания этого текста в кинотеатрах фильм «День, когда Земля остановилась» о том, что инопланетяне прислали на Землю инспектора, которому следует решить, стоит ли оставлять на планете человечество или же оно слишком вредит экосистеме, из той же серии...
[7] «Крылатая смерть». Нижний Новгород, «Деком»; М., «ИМА-пресс», 1993.
В раздачу вложен отдельный файл, содержащий неопубликованные в русском издании примечания переводчика для лучшего понимания текста.
Download
Для скачивания .torrent файлов необходима регистрация
Сайт не распространяет и не хранит электронные версии произведений, а лишь предоставляет доступ к создаваемому пользователями каталогу ссылок на торрент-файлы, которые содержат только списки хеш-сумм
Показать сообщения:    
Ответить на тему