Роман «Княгиня Лиговская» Лермонтов начал писать в 1836 году, вслед за драмой «Два брата». Центральный эпизод из этой пьесы – встречу героя с любимой женщиной – Лермонтов включил в роман «Княгиня Лиговская», а затем и в роман «Герой нашего времени». Один из монологов главного героя пьесы «Два брата» – Александра Радина Лермонтов «передал» Печорину – главному герою своего романа. Такие отношения отдельных эпизодов, сцен, выразительных фраз в прозе или строф и строк в стихотворениях – характерная черта лермонтовской «техники» художественного письма, не раз отмечалось исследователями. Но они говорят не только о «технике», а и связывают дорогие для художника мысли, чувства, образы в «звенья» единой цепи творческого процесса, когда художник ищет для них наиболее совершенного воплощения.
В романе «Княгиня Лиговская» Лермонтов изобразил представителя русского молодого поколения той эпохи. Поэт хорошо знал настроения, мысли, чувства и образ жизни своих сверстников, а также среду, с которой они сталкивались, враждовали, но порвать с ней не могли.
К этому конфликту лермонтовского поколения молодых дворян со своей средой в «Княгине Лиговской» присоединилось случайное, но предполагавшее серьезные последствия столкновение Печорина (так назвал Лермонтов главного героя своего второго романа) с бедным, но гордым чиновником Красинским.
Работа над романом «Княгиня Лиговская» была прервана в связи с арестом Лермонтова и его ссылкой на Кавказ за «непозволительные стихи», которыми он откликнулся на гибель Пушкина. Почему Лермонтов не вернулся к прерванному труду над «затянувшимся» романом (так он сам его назвал в письме к другу и помощнику С.А. Раевскому), сказать трудно. Исследователи полагают, что этому помешала слишком явная близость образов князя Лиговского и его жены Веры, а также Е.Н. Негуровой к их прототипам. Однако определенную – и немалую! – роль сыграли здесь новые впечатления, вынесенные Лермонтовым из кавказской ссылки.
Новая встреча с Кавказом настроила его на создание произведения более масштабного и значительного, нежели «Княгиня Лиговская». Однако именно это – незавершенное – произведение ближе всех стоит к лучшему из романов Лермонтова «Герой нашего времени».
Как это ни странно, но из всех крупнейших лермонтовских произведений менее всего изучена история. Ни в письмах поэта, ни в его «Автобиографических заметках» нет сведений ни о начале работы над романом, ни о том, какие из составляющих его повестей написаны раньше, а какие позже, когда автору пришла мысль разделить его на две части, собрав в первой то, что рассказывают о главном герое другие действующие лица, а во второй – то, что думает, говорит и делает он сам.
Менее всего можно думать, что Лермонтов «случайно» отказался от замысла романа из светской жизни, каким могла стать «Княгиня Лиговская», и «случайно» открыл новый жанр социально-психологического романа, каким явился «Герой нашего времени».
Лермонтов приступает к работе над своим новым романом, почувствовав «высшую историческую необходимость» создать образ героя, живущего, мыслящего и действующего «в духе времени». В связи с затронутым нами вопросом о роли «случая» В творческой деятельности большого писателя напомним интересные рассуждения об этом молодого Герцена, принадлежавшего к лермонтовскому поколению.
«Пора оставить несчастное заблуждение, что искусство зависит от личного вкуса художника или от случая, – писал Герцен. – Религия, наука и искусство всего менее зависят от всего случайного и личного. Начать с того, что великий художник не может быть несовременен. Одной посредственности предоставлено право независимости от духа времени». Написано это Герценом в конце 30-х годов в одном из набросков статьи об архитектуре. Набросок этот начинается словами: «Есть высшая историческая необходимость, пренебрегая которую выйдет уродство». Не правда ли, какое поразительное, но и закономерное совпадение в направлении творческих устремлений двух великих художников слова?!
Роман возбудил всеобщее внимание, а критик того времени заявил в журнале «Отечественные записки»: «Герой нашего времени» обнаружил в Лермонтове такого же великого поэта в прозе, как и в стихах». Белинский писал о лермонтовской книге: «Никто и ничто не помешает ее ходу и расходу, пока, не разойдется она до последнего экземпляра; тогда она выйдет четвертым изданием, и так будет продолжаться до тех пор, пока русские будут говорить русским языком».
