К 76 - летию поэта Год выпуска: 2010 Автор: Кушнер Александр Исполнитель: Кушнер Александр Жанр: Поэзия Издательство: Нигде Не Купишь Оцифровано с пластинки: Матвей Каретник Благодарность за аудиокнигу: Матвей Каретник Автор идеи поздравительных релизов: dr. Archer Аудиокодек: MP3 Битрейт аудио: 320 kbps Продолжительность: 00:46:53
Описание: Аннотация к диску с обратной стороны конверта:"Читая стихи, Кушнер словно бы чуть-чуть задыхается. Такое впечатление, будто он очень торопился, боялся опоздать на важную встречу – и вот, едва возникнув на пороге, не успев пока совладать с дыханием, выговаривает самые первые, в нетерпении рвущиеся из горла слова, продолжая тот мыслительный разговор и с самим собою, и с Богом, и с нами, что явно начат был еще в пути. О чем разговор? О разном. Порою, даже вроде бы и о пустяках. Но в поэзии – как, впрочем, и в нашей с вами бытности – ничто не пустяк. И если мы забудем это правило, Кушнер напомнит его – строками о бабочке-однодневке, о часе, проведенном наедине с любимой книгой, о минутной размолвке с милой женщиной. Летучая жизнь мгновения продлевается в стихе и, замирая в нем, вряд ли меньше говорит о сути бытия, чем то, что торжественно увековечено гранитом и бронзой, одой и гимном. Не повод существен в стихах – как, впрочем, и всюду, - а то, чем этот повод вызван и чему он послужит. Родившись в мимолетном соприкосновении даже и с ничтожнейшей, казалось бы, из примет реальности, пройдя проверку настроением и чувством поэта, мысль Кушнера все равно устремляется к важному, к тому, ради чего он и торопился, боялся опоздать. Так о чем этот разговор? О разном. Но не всегда о главном. О неотступном и неотложном. О смерти – взгляд Кушнера в эту бездну все пристальнее, все завороженнее, а его стихи на эту «тему тем» мировой поэзии – все мужественнее и проще. О жизни – тут, чем больше подробностей, красок и линий в спектре, чем рельефнее «зернистость» материала, его фактурность и внутренняя подвижность, тем крепче стих, трезвее мысль, зрелее нравственное чувство поэта. О любви – и немного, совсем немного найдется в нашей сегодняшней поэзии тех, кто унылому и, увы, распространенному «безлюбью» столь ясно, столь горделиво противопоставил бы «науку страсти нежной», ее маленькие трогательные секреты и ее великие тайны, как обычно сдержанный, целомудренно-замкнутый Кушнер. О времени – и о том, историческом, что открывает взору в редких разрывах непроглядно-сплошной дымки, и об этом, нынешнем, вселяющем надежды – пока, правда, робкие, почти не обеспеченные личным опытом, - но все-таки, все-таки вселяющем надежды, обещающем не только новое мышление, но и новое дыхание… Я не знаю, почему для этого разговора с ценителями поэзии, с давними и новыми своими собеседниками Кушнер выбрал именно те стихи, какие он выбрал сегодня. Сработал, похоже, завещанный Пастернаком принцип: «…Чем случайней, тем вернее…», - я, признаться, несколько досадую. Что не услышанными нынче останутся многие другие стихи поэта – и те, что давно запали в читательскую память, заняли свое, по праву принадлежащее им место в самых выверенных антологиях русской поэзии ХХ века, и те, что только рождены бегущим днем, его смутой и его тревогами. «Для восполнения объема», для верного понимания того, что прозвучит с пластинки, стоит поэтому хотя бы пунктирно наметить путь поэта: от первой его книжки – она так и называлась «Первое впечатление» (1962) – до последних по счету сборников – «Таврический сад» (1984), «Дневные сны» (1986), «Живая изгородь» (1988). Кушнеру посчастливилось: он уже и родился, кажется, с даром поэтической речи, с умением обо всем говорить прозрачными, певучими стихами. Стартовая ситуация была, словом, настолько хороша, что потребовалась, думаю я сейчас, немалая воля для того, чтобы не поддаться соблазну легкой, никчемно-изящной «болтовни в стихах», чтобы воспитать в себе привычку говорить «в рифму» только о том, о чем иначе сказать невозможно. Воля у Кушнер нашлась. И то, что с самого начала надежно противостояло любой небрежности, необязательности и безвкусице, тоже нашлось: Ленинград – «единственный город на свете, где можно и в горе прожить»; культура с ее внутренней цельностью и неувядающей свежестью, с ее однозначно высоким понятием о назначении поэта в России; личный опыт – пусть внешне скудный (эвакуация, школа, пединститут, учительство в вечерней школе), но непрерывно прирастающий, обогащающийся в чтении, в общении с друзьями, в размышлениях об истории и современности. Принадлежа к «поколению 56-го года», Кушнер уберег себя и от безудержного оптимизма в короткие дни «хрущевской оттепели», когда многим верилось, что до лучезарного Будущего рукой подать, и от иссушающего душу пессимизма, от бесплодного отчаяния в долгие-долгие годы «брежневской паузы», когда время то ли прикинулось остановившимся, то ли и впрямь остановилось. Ранние стихи поэта, даже самые безоглядные, самые «юношеские» по сердечному тонусу, всегда либо ироничны, либо драматичны. Его более поздние строки надиктованы мужеством стоического терпения, превозмогания всего того, что мешает жизни быть праздником. Времена не выбирают, В них живут и умирают. Больше пошлости на свете Нет, чем клянчить и пенять. Будто можно те на эти Как на рынке поменять, - с «петербуржской», суховатой отчетливостью и «петербуржской» же неприязнью к пустым сантиментам сказано Кушнером «посреди застоя», и вся его лирика есть действительно лирика нравственного сопротивления злу, бесчестию, фальши. Он не пытался ни перекричать ни глухой шум времени, ни выбрать иную, чем на роду написано, долю. Но ни пяди своего духовного пространства он не отдал оползню жизни. А пространств это все расширялось – и дистанция длиной в судьбу отделяет казавшиеся в юности надежным прибежищем «десять метров мирного житья» от открывшихся Кушнеру в зрелые его годы просторов заснеженной, зимней Родины, от вьюг отечественной истории и сквозняков современности… Что же хранило, что поддерживало и поддерживает поэта «средь бурь гражданских и тревоги»? Только то, что всегда хранит и поддерживает российских интеллигентов: культура, веления нравственного закона, вера в то, что человек и народ изначально предрасположены к красоте, добру, истине. И еще – братство, круговая порука единомышленников, товарищей по судьбам, по стихам. Он не искал их. Они сами – по звуку, по голосу – нашли Кушнера и к нему потянулись. С ними и только с ними, единомышленниками, он разговаривает – о том, что и для него, и для них одинаково важно. С ними, случается, спорит. От них ждет отклика. На встречу с ними всегда торопится, опоздать страшится. И – никогда не опаздывает." Сергей Чупринин
Содержание: ИЗ КНИГИ "ГОЛОС" 1. Голос - это работа души... 2. Сквозняки по утрам... 3. Любил - и не помнил себя.. 4. Быть классиком... 5. Сложив крылья... ИЗ КНИГИ "ТАВРИЧЕСКИЙ САД" 6. По рощам блаженных... 7. Нет лучше участи... 8. На выбор смерть ему... 9. И если спишь на чистой простыне... 10. Мы спорили, вал белопенный... ИЗ КНИГИ "ДНЕВНЫЕ СНЫ" 11. Как мы в уме своем уверены... 12. Микеланджело 13. Вот счастье - с тобой говорить 14. Тарелку мыл... 15. Перевалив через Альпы... 16. Гудок пароходный - вот бас... 17. За дачным столиком... 18. В любительском стихотворенье... ИЗ КНИГИ "ЖИВАЯ ИЗГОРОДЬ" 19. Сказал один чудак 20. Воспоминания 21. Гадание 22. А мы и в пятьдесят... 23. Митрохина пестрый рисунок 24. Ты не права - тем хуже для меня... 25. Как писал Катулл... 26. Ну, музыка, счастливая сестра... 27. На череп Моцарта
IvanVanch
Господа админы, извините, что использовал ваш цвет. Если это очень принципиально, то заменю
Старпом
IvanVanch Все нормально. Спасибо за раздачу! А служебный цвет не темно-красный, а красный...
IvanVanch
Старпом писал:
Цитата:
А служебный цвет не темно-красный, а красный...
А фраза "К 76-летию поэта" ?
Старпом
IvanVanch Даже на трекерах, которые трепетно следят, что бы не нарушали этот пункт правил, обычно не цепляются к одной-двум фразам красного цвета. Красный цвет и применяется для подчеркивания важной или специальной информации, потому и называется "админским" или "модераторским". У вас он по делу и использован.
