"Зимою 1924 года радио-Соловки принимало почти каждый день бюллетени «Роста». Раз или два в неделю бюллетень-сводка выстукивался в канцеляриях на машинках и выставлялся в корридорах соловецких учреждений.
Но уже занялась мечта о своей, соловецкой газете. С последним пароходом, в декабре 1924 г. привезли печатную машину и шрифт. Машина оказалась завалящей, маленькой американкой, способной захватывать только две страницы книжного формата. Но Соловки, чинившие пароходы, паровозы и авто, приспособили выброшенную с материка машину и крикнули: "Даешь газету!"
По вечерам в одной из комнат управленческого дома собирались и толковали о будущей газете. Сходилось несколько человек, среди которых еще не было ни одного старого газетчика. Складывали и перекладывали большой чистый газетный лист. Прибавляли и убавляли формат, хотя он был уже раз навсегда пригнан скромной рамой американки. С каждым вечером зажигались больше и больше. Ясней рисовался план будущей газеты, складывались первые скромные заголовки.
В начальственных кабинетах мысль о газете была встречена неожиданно приветливо. И вот, помню я раннее утро 11 января 1925 года, когда в окна двух типографских комнат в белом доме над морем, еще не брезжил зимний сумеречный день, - а мы, после двухсуточной, неналаженной еще работы, - все, и наборщики, н авторы, и цензор, и корректор - взволнованно окружали машину, которая в эти минуты выпускала последнюю страницу первого нашего номера.
Газета родилась. Усталые и радостные, опустились мы на стулья и подоконники в «печатном отделении» и, дождавшись поставленного китайченком Ваней самовара, подняли кружки с чаем «за первый номер «Новых Соловков»! В это утро, после оконченной работы, пропуском в кремлевских воротах была для нас свежая, пахнущая краской, самая северная в СССР газета, с её первой взволнованной передовой статьей:
«Великий летописец - пролетарская Революция - запишет на красной странице сегодняшний день:
На дальнем острове, у устья Северного Ледовитого океана, среди вековых стен соловецкого кремля, сегодня выброшен печатной машиной первый номер газеты «Новые Соловки». Сегодня руками трудящихся, без помощи «соловецких угодников», одной лишь обшей нашей волей к труду,—в Соловках возникла газета.
Соловки — громадный хозяйственный организм. Соловки — бесконечное производство. Соловки — трудовой, мятежный, кипящий город. И вот, сегодня мы швырнули в этот город сотни наших печатных листов, бросили бодрые зовущие голоса лагкоров, насторожили несколько тысяч человек, ждущих отныне каждого номера газеты, переживающих каждую его строку»...
Наша газета теперь уже отпраздновала годовщину своего рождения. И сейчас хочется вспомнить только про одно обстоятельство, наиболее интересное в прошлом этой замечательной, концлагерной газеты: Ее наиболее деятельными сотрудниками, ее первыми «лагкорами» были шпанята. Именно они ближе всех своими безыскусными, прямолинейными заметками и раешниками проникали в «корень вещей» и упрямо долбили в цель, воюя с лагерным блатом, обуздывая всяких «завов», иногда заставляя задумываться над простейшими вещами в нашем быте, которых до тех пор как-то странно не замечали.
Каждая новая неделя, каждый очередной выпуск родил новые вопросы. Лагкоровские заметки сменялась статьями по любому поводу и предмету. Газета росла, номер за номером принимала настоящий газетный вид. Пришли новые работники. И сейчас мы, арестанты 1924 года, первые сотрудники нашей лагерной газеты, с гордостью и удивлением смотрим, как в 1926-м соловецкая стальная птица, гидроплан «bis 24», переметывает на материк кипы теперешней шестистраничной нашей газеты «Новые Соловки»...
Литвин Николай. Зима во льдах. XII. Мир и мы. Журнал «Соловецкие острова», N4, Соловки. 1926
