| Старпом
|
Заметил-Просто Иржи Джованниевич - Длинный список Нацбеста. Часть 2012 В 2012 году меня пригласили в Большое жюри конкурса "Национальный бестселлер". Здесь выложены мои рецензии на длинный список. (Заметил-Просто Иржи Джованниевич - http://samlib.ru/z/zametilprosto_i_d/). Так получилось, что мне в этом году предложили место в Большом жюри премии "Национальный бестселлер". "Нацбест" - премия "большой литературы". Проходит она следующим образом. Вначале организаторы премии назначают номинаторов. А номинаторы выдвигают по одной книге в "длинный список". В прошлые годы было также выдвижение от "Живого журнала", но в этом от него отказались. В итоге в длинном списке оказалось не так уж и много произведений, всего 42!
Дальше в дело вступает Большое жюри. Оно тоже назначается организаторами. (Именно в это жюри в этом году я и вхожу). Задача каждого жюриста (всего их 20 человек) - прочитать как можно больше книг и выбрать двух фаворитов. Главный фаворит члена жюри получает 3 балла, второй фаворит - 1 балл. Шесть книг, набравшие наибольшее количество баллов, попадут в "малый список" или "шорт-лист". Дальше в дело включится уже Малое жюри (тоже выбранное организаторами). Оно уже из шести кандидатов выберет победителя.
Конечно, в основном в списке произведения "боллитры". Но есть также и фантастика, причем довольно много и разных направлений (попалась даже альтернативная история). Часть фантастические приемы используют мэйнстримные авторы, так что фантастика тоже попадается своеобразная.
Почему я решил выложить свои рецензии на Самиздате (а я их размещал в ЖЖ, на сайте премии они тоже появлялись)? Хочется хотя бы немного стереть "сословные границы" в нашей литературе. А то сейчас любители "боллитры" не читают фантастику, а любители фантастики не читают мэйнстрим. Причем, часто даже не потому, что не нравится, а просто потому что это "дурной тон". О "премиальной литературе" вообще высказываются в основном скептически (и это я очень мягко обрисовал ситуацию). На самом деле премиальные списки не так страшны, особенно полуфинальные. В лонг-листах представлены почти все течения русской литературы. (А вот с шорт-листами все сложнее). Думаю, что каждый там может найти что-то интересное для себя. Вот что-то подобное путеводителю по такому списку я и попытаюсь сделать. Если хотя бы несколько книг получат по несколько дополнительных читателей, то я буду очень рад.
Сам список премии этого года можете прочитать здесь: http://www.natsbest.ru/N2.htm Рецензии Большого жюри на сайте публикуются здесь: http://www.natsbest.ru/N2.htm Я сюда постараюсь выложить все рецензии, но небольшими порциями. Просто мне надо их еще тэгами оформлять, какая-никакая, а работа. Нетерпеливые могут прочитать их у меня в ЖЖ здесь: http://zametilprosto.livejournal.com/ В ЖЖ я еще и на вопросы могу ответить, а на сайте премии - нет  ! Но можно задавать вопросы и тут, в комментариях, так даже вернее, потому что вопрос в старых записях в ЖЖ могу не отследить.
Обращаю внимание, что некоторые книги существуют пока только в рукописи. Если я знаю, где их можно прочитать, то я дам ссылку. Часть рукописей уже вышла в издательствах, часть выйдет. Увы, наверное, некоторые так рукописями и останутся.
А теперь - собственно рецензии! Удачных находок!
Виктор Пелевин. S.N.U.F.F.
Для Нацбеста-2012
Я прочитал S.N.U.F.F. еще до официального объявления длинного списка Нацбеста, так что сейчас пишу не по горячим следам. Не могу считать себя большим знатоком Пелевина, не так уж много у него читал, но какой-то этот новый роман не пелевинский. Не укладывающийся в мое представление о Пелевине. Вроде бы Пелевин как Пелевин, но что-то все-таки не то!
Роман какой-то слишком стебный, причем по-злому стебный. С Уркаиной и ее орками-морлоками, существующими где-то там внизу. И людьми-элоями, которые высококультурно ютятся в клетушках офф-шара. Со священной книгой "Дао Песдын", пупарасами (это те, которые с куклами) да опереточными войсками, разодетыми то в шкуры, то не пойми во что. С богатырями, которые... А впрочем, есть ли в книге хотя бы один элемент не стебный? Наверное, все привыкли, что постмодернизм цитаты использует тонкие, мало кому известные, чтобы читатель, узнав цитату, порадовался за себя, вот, мол, начитанный какой. Но какая радость узнать ссылки на кино "Хвост виляет собакой", в свое время только ленивый про этот фильм не говорил? А уж упомянутая книга "Дао песдын", расшифровка аббревиатуры ГУЛАГ как ассоциации геев, лесбиянок и т.д. и вовсе не постмодернизмом кажется, а пошлостью. Это даже не стеб, а китч.
А потом все это нагромождение непонятно чего, в котором нет ничего не вывернутого и не испохабленного, начинает жить. И жизнь эта оказывается ничуть не менее серьезной и трагичной, чем наша обычная жизнь. И смерть в этом стебе натуральная, и любовь в этом ужасе ничуть не менее сильная, чем с этой стороны книжки. Пелевин повторяет прием последователей Маниту из своей книги. Те делают новости точно так же, как художественные книги, заставляя становиться реальностью совершенно жуткий бред. А автор S.N.U.F.F."а берет кучу совершенно нежизнеспособных элементов (каждый такой стеб-элемент может полностью загубить реальность мира в каком-нибудь другом романе) и делает из этой кучи совершенно жизнеспособный, любящий и умирающий мир. Мастерство-то не пропьешь. (Извините, но по следам чемпионата Европы по фигурному катанию "Снаффоского" Пелевина хочется сравнить с Плющенко. Что-то общее есть. Общефилософское.)
Так где в романе реальность? Насколько его герои сами представляют, где реальность? Неужели "ВСЕ ЭТО" может быть реальностью? А хрен их знает. Я не уверен, что герои романа сами понимают, где реальность, а где нет. У героев вот такое представление о том мире, в котором они живут. И что они себе представляют, в том они и живут. А что, у нас не так? Хотя все-таки есть в том мире разные зоны. Когда идет война, и все бегают между экранов-задников, и стреляют и гибнут, то на поле есть специальные зоны, огороженные желтой ленточкой. Внутри этих зон особые сцены снимают. Там, за ленточкой, тоже гибнут по-настоящему, и в этом плане огороженная территория ничем от неогороженной не отличается. Но там снимается кино. То есть считается, что за лентами - кино, а перед лентами - реальность, о которой новости снимаются. Наверное, это и есть для меня самый главный образ книги. Желтая ленточка, которая произвольно делит наш мир (наше представление о мире) на "понарошку" и "по-настоящему". И проводить мы эту ленточку как угодно можем. И даже поменять в какой-то момент можем свое представление - "понарошку" станет "по-настоящему" и наоборот. Уж не говоря о том, что у разных людей это деление не совпадет.
А вот Пустоты в романе S.N.U.F.F. нет.
Той самой, буддистской Пустоты. Просто потому, что из романа получается, что нельзя ничего сказать о том, есть эта самая Пустота или нет. Само устройство мира находится за границей нашей возможности познания. Вообще философский слой в романе как-то створожился и сбился в отдельные кусочки. Они немного напоминают Диалоги Платона. Сидят персонажи и разговаривают о чем-нибудь философском. Или даже не диалоги, а просто рассуждения (хе, например, о том, может ли женщина мыслить!). И у меня такое впечатление, что я знаю, какие научно-популярные книги читал автор. До двухтомника Маркова о происхождении человека Пелевин вряд ли добрался, тот в самом конце прошлого года вышел. Так что ставлю на Фритта "Мозг и душа" (хотя, возможно, он и на сайте Элементы-ру посидел, это такой научно-популярный сайт). Современные исследования показывают, что наш мозг очень многие операции (в том числе и по принятию решений) проводит вне нашего сознания. И в итоге современные естествоиспытатели стали как-то очень аккуратно говорить о свободе воли нашего "Я" (того, кого мы считаем собой). Просто обходят этот вопрос, и все. А Пелевин именно в этот вопрос в своих створоженных диалогах и вломился. Только вот как-то он... поторопился. Хотя, может, это я еще не дозрел до осмысления свободы воли в новых обстоятельствах, не знаю... Или прямое сопоставление с Фритом помешало... Не проникся.
Так как все равно придется делать выбор, то вот и резюме. Многие писали, что Пелевин уже не тот. Да тот он, тот. Раз уж я начал сравнивать с фигурным катанием - он не только компонентами за прошлый авторитет берет (хотя и это есть), он и технически всю программу очень чисто откатал. Безошибочно. Вот в том, что Пелевин тот, и есть некая закавыка. Потому что "тот" Пелевин уже освоен, понят - как-то понят, не берусь утверждать, что до конца. Но хочется чего-то другого. Просто другого. Что тоже можно было бы осмыслить. Возможно, что и сам Пелевин потом изменится, предпосылки какие-то мне мерещатся. Но конкурс проходит сейчас. Поэтому S.N.U.F.F. я, конечно же, буду иметь в виду, но мне очень хочется, чтобы какая-нибудь другая книга понравилась больше.
Наиль Измайлов. Убыр
Для Нацбеста-2012
Полуфинал Нацбеста сумел меня удивить первой же прочитанной книгой. Вот никак не ожидаешь встретить среди номинантов детскую страшилку. На самом деле детскую, она даже участвует в конкурсе детских книг "Книгуру", более того, в том конкурсе она уже попала в короткий список, теперь ее будет судить детское жюри. (Если совсем честно, то именно на том конкурсе я ее и заметил. При представлении отметили, что "Убыр" вызвал наибольшее число споров, понятно почему - страшно! Именно на Книгуру и можно пока найти текст:
http://книгуру.рф/%d1%88%d0%be%d1%80%d1%82...0%b1%d1%8b%d1%80
(Там кириллический адрес, у меня от него Эксплорер с ума начинает сходить. Если кто подскажет как его правильно написать - буду благодарен и сделаю нормальную ссылку)
Единственное - по ссылке лежит сокращенный вариант текста. Автор в комментариях говорит, что до трети сокращено. Я читал вариант полный, который скоро должен выйти отдельной книжкой.) Главному герою романа, Наилю, 14 лет, его сестренке - 8. Повествование ведется от лица Наиля, в прологе и эпилоге - от лица его сестры. И очень хорошо передан именно подростковый взгляд на происходящее. Чувствуется, что рассказывает не взрослый.
А еще книга страшная. Опять таки - на самом деле страшная. Даже мне читать страшновато было. Да еще этот детский взгляд... Очень быстро проникаешься тем, что для ребенка (а подросток все-таки еще во многом ребенок) самое страшное - это видеть как перерождаются твои родители. Так что больше всего меня пробрало на моменте, когда мама Наиля хлестанула полотенцем, хотя все уроки он сделал. Потом уже будут и драки и смерти, и мистический ужас, о там все будет уже более или менее определенно. А вот в этот момент, когда уже понятно, что происходит что-то страшное, что жизнь изменилась навсегда, но что происходит - еще непонятно. И от этого очень хочется закрыть глаза, залезть под одеяло (не поможет, не надейтесь). И даже то, что поначалу изменения происходят в лучшую сторону - зрение у мамы улучшилось внезапно, от этого еще страшнее. Потому что хорошее тоже может оказаться плохим.
Убыр - это не наш, славянский и привычный нам упырь. Это не покойник, вылезший из земли. Это дух, который может сделать очень много гадостей. В частности, он может овладеть мужиками, делать из них марионеток, убырлы кеше. Выедать человека изнутри, а потом заставлять его бросаться на других. Убыр по сути своей не есть зло. Он, как и другая представительница страшных татарских сказок - албасты - скорее стихия. ( Албасты думать не умела: она была создана для того, чтобы настигать и давить.). От этого, кстати, страшнее, как спрятаться от стихии? Огромная заслуга автора, что до этой первоначальной сути убыра и компании докопался. Мы как-то к сказкам привыкли, а главное к тому, что у сказки есть счастливый конец. Придет герой-богатырь и всех спасет. Но вот становится для персонажей романа сказочка реальностью, и приходит понимания, что не будет в этой реальности никаких богатырей. Не спасет никто, самим как-то придется справляться.
И вот тут кроется вторая особенность романа, очень сильно пронявшая меня. Наиль - главный герой романа - очень сильно меняется. Он взрослеет. Из обычного подростка превращается в Защитника. Нет, не былинного богатыря, который с легкостью громит нечисть. Нет, новые мистические возможности у Наиля тоже появятся, как же безних, но не в этих возможностях главное. Наиль начинает сам принимать решения. Он - самостоятельный. Он понимает, что именно он отвечает за сестренку. И что возможность спасения. Родителей тоже зависит от него, а не от кого больше. Отсюда и финал романа, ведь счастливый конец еще не наступил, убыр еще не побежден. Но эволюция героя свершилась.
Почему-то мне гораздо труднее объяснять, что же в книге понравилась, чем что не понравилось. "Убыр" однозначно понравился. Я не знаю, какое место для меня роман займет в длинном списке премии. Во-первых, это первый прочитанный роман (Пелевин, все-таки, не в счет), впереди еще много всего. Во-вторых - как-то чисто жанрово "Убыр" ломает мои представления о литературных премиях мэйнстрима. Ожидаешь каких-то стилистических новаций (назовем это так), а тут - классический мистически триллер. Да еще и детский. Но как бы не сложилась премиальная судьба романа, очень хочется, чтобы он нашел главное - читателя. Надо бы как-то донести мысль, что выходит вот такая интересная книжка, что стоит ее почитать и взрослым и подросткам (думаю, что уже после одиннадцать-двенадцати лет есть надежда, что психика после прочтения не навернется окончательно) Я не уверен, что мне сейчас удалось донести такую мысль. Но я честно старался.
PS. Поволжье явно должно претендовать на роль российской Трансильвании. PPS. Пожалуй, я пока в Казань не поеду. Пусть там все с убырами и прочей гадостью устаканится.
Яна Вагнер. Вонгозеро
Для Нацбеста-2012
Длинный список Нацбеста-2012 продолжает удивлять. То в нем мистический триллер найдется, теперь вот постапокалипсис. Точнее, роман-катастрофа, действие происходит непосредственно в момент гибели почти всего человечества. Поискал отзывы в сети. (Кстати, сам читал роман на бумаге, издательство Эксмо, 2011, тираж 3000 экз. В известных сетевых библиотеках роман можно найти). Обнаружил полемику, в которой голоса разделились, причем сравнивается роман почему-то с А.Крузом и серией Сталкер. Сравнивается в том смысле, что вот наконец-то появился качественный роман-катастрофа, не чета проектной литературе. К некоторым книгам Длинного списка номинаторы сделали комментарии (иногда очень интересные). Ната Банке, номинируя "Вонгозеро", написала: "Вонгозеро - первый в современном российском литературном пространстве удачный опыт написания качественного жанрового текста по высшим мировым - и, в частности, англоязычным - стандартам." Автор пишет продолжение романа, ходят слухи о фильме.
О чем роман. В мире развернулась очередная эпидемия гриппа. Только на этот раз опасность оказалась вполне реальной. Новый грипп очень заразный и чрезвычайно смертоносный. Люди умирали за несколько дней. По всему миру. Москву закрыли на карантин, только поздно. Главная героиня со своим мужем и сыном шестнадцати лет от первого брака живет в небольшом подмосковном коттеджном поселке. Через неделю после карантина у нее умирает мама в Москве. Еще через пару дней отключают телефон и интернет. Потом приезжает отец ее мужа, говорит, что надо уезжать от Москвы подальше. Потому что Москва уже умерла, немногие выжившие прорвут карантинный кордон (который тоже вымрет или разбежится), и ничего хорошего жителей богатеньких коттеджных поселков в будущем не ждет. Как раз на соседа делают налет на армейском грузовике, убивают собаку и уносят шубу и телевизор. Ехать решили в Карелию, на Вонгозеро, муж когда-то там был, знает домик. Из Москвы муж вывозит первую жену с пятилетним (его) сыном (как-то через карантин проехал). К поездке присоединяются те самые ограбленные соседи, потом еще один приятель мужа. Это завязка романа. Потом 400 романных страниц они едут на Вонгозеро. Приезжают. Там, правда, пограничники уже поселились, но герои решают жить рядом, потому что то, что военные рядом, - это хорошо, но у них "просто не будет никакой демократии". Да и продукты в общий котел придется сложить. Но все кончится хорошо.
Роман-катастрофа во многом зависит от тщательности проработки самой катастрофы. Тут интересный момент возникает. Вряд ли кто-то может точно доказать, что при объявленном в романе смертоносном гриппе (нашествии инопланетян или зомби, глобальных землетрясении и цунами и т. д.) все будет происходить так и не иначе. Никто не знает, как себя поведут люди, как - властные институты. (И очень надеюсь, что в реальности мы этого и не узнаем). Но в то же время в голове у каждого есть некоторое представление о том, что же все-таки в таком случае будет. Как поведут себя врачи? Что будет с армией и полицией? Как поведут себя обыватели? Все эти представления у читателей априорны, каким-то образом в их головах сложились на момент чтения, и в общем-то вряд ли имеет смысл пытаться понять почему они именно такие. Важно, что автору постапокалипсиса (и романа-катастрофы) приходится или следовать наиболее популярным представлениям, или - и это правильнее - пытаться отстоять свою точку зрения. Происходящее должно убеждать. Так вот - в происходящее в романе я не верю.
Все складывается из мелочей. Я не могу понять устройство карантина. Зачем нужен пояс колючей проволоки по МКАДу? А в Митино и Жулебино не болеют? Что, власти не понимают, что эпидемия уже не локализована в Москве? Из городов, кроме героев и пограничников в конце, никто не пытается выбраться. Жители маленькой Устюжны везут на санках умерших куда-то на центральную площадь, как в блокадном Ленинграде, но уехать не пытаются. Из Череповца в небольшой дачный поселок приезжает 1 (прописью: одна) семья. На всем пути героям попалась только одна машина с беженцами, и те оказались друзьями мужа. (Справедливости ради - парочка сожженных машин была). Военные перекрывают Тверь, а из-под Москвы, видимо, разбежались, потому что иначе непонятно, как муж смог вывезти свою первую семью. Военных и милиции на всем пути тем более не попадается (не, вру, военные сожгли из огнеметов пару деревень под Череповцом, пытаясь остановить заразу). Власть отсутствует. Очень мешает, что в книге совсем нет "массовки". Да и персонажей второго плана меньше, чем главных героев. Ни героиня, ни ее муж, ни ее сын ни с кем не общаются по работе. И по интернету не общаются, сын в компьютерные игрушки играет, но по скайпу, к примеру, ни с кем не говорит. Единственный раз за всю книгу они смотрят телевизор, новости CNN, узнают, что во всем мире эта самая ерунда, и больше к телевизору уже не возвращаются. Радио (кроме УКВ-диапазона в машине) не слушают. Ни с кем в поселке не общаются, похоже, что в этом поселке всего два дома и было, об остальных автор не упоминает. Вообще в книге Россия умерла очень быстро и смирно.
Если в книге почти ничего нет о происходящей трагедии, то что есть в книге? В книге есть главная героиня. А у нее проблема, что ей приходится ехать с людьми, которые ей не нравятся. Особенно - с первой женой мужа и их сыном. А тут еще в начале пути ребенок захотел ехать вместе с отцом, а героине пришлось пересесть в другую машину. Это было ужасно. Наверное, ужаснее только момент, когда она оставляет свою машину из-за кончившегося бензина. Трагичнее моментов нет. Соседа пырнули ножом, у свекра был приступ, но это герои как-то протормозили. Доктор возился со свекром, крикнул, чтобы шли за аптечкой, а никто не пошел, все стояли и смотрели. Впрочем, из-за сосредоточенности на главной героине мы вообще не видим толком остальных персонажей. Пару раз удается прорваться на страницы с истерикой первой жене - она боится заразиться. Один раз истерит, что больше не может, жена соседа. Один раз муж героини стреляет в человека и говорит, что ничего не чувствует. Убил (скорее всего) человека, но ничего при этом не чувствует. С чисто сюжетными приключениями в книге тоже не густо (по всей видимости, тоже из-за сосредоточенности на чувствах главной героини). Более-менее опасно было, когда сама главная героиня заболела, правда, не тем ужасным гриппом. Один раз у них посреди северной тайги стало заканчиваться топливо, но, к счастью, через полстранички им попался брошенный грузовик с полным баком (до этого не попадались). Еще один раз герои застряли в снегу, но опять-таки через полстранички к ним приехал местный мужик на грейдере и вызволил бедолаг. Не знаю, как другие читатели, а я испугаться не успевал. Свекра тоже быстро спасли, да и вообще из героев никто не умер.
Вот и получилось, что вся книга свелась к долгому и нудному одиннадцатидневному путешествию на север страдающей (но не от апокалипсиса) героини. Я думаю, что автор и хотела показать, что разворачивающаяся трагедия не заслонит мелких личных неприятностей. Но получилось, что мелкие личные неприятности полностью вычеркнули трагедию со страниц романа. В мире книги, именно в рассказываемый момент, умерло 99 процентов населения России (а скорее всего - и земного шара). И это никак не отразилось на атмосфере книги. Она вообще какая-то... никакая, атмосфера-то. Мелочная. Мир же уже никогда не будет прежним. Никогда! Герои хотя бы немного подумали, как они будут жить после того, как закончатся запасы? Если уж сравнивать с какими-нибудь "проектными" последними апокалипсисами, то "Метро-33" Глуховского на порядок атмосфернее. Да и персонажи второго ряда у Глуховского интереснее.
На самом деле все не так плохо. У автора вроде бы первая книга, выросшая то ли из небольшого рассказа, то ли из постов в ЖЖ. И читатель у нее будет (действительно получился такой любовный роман, приправленный апокалипсисом). Но вот "первым удачным опытом написания качественного жанрового текста" я бы "Вонгозеро" не назвал. Это только мое скромное мнение, но не получилось у автора поднять жанр апокалипсиса на новую высоту. Будем считать, что этот первый качественный опыт еще впереди.
Архимандрит Тихон (Шевкунов). "Несвятые святые" и другие рассказы
Для Нацбеста-2012
Книгу читал на бумаге, совместное издание Издательства Сретенского монастыря и ОЛМА медиа групп, Москва, 2011. 2-е издание, тираж 150 000 экз. (Я не опечатался, действительно сто пятьдесят тысяч экземпляров.) Довольно толстая книга, в ней 600 страниц, но очень много фотографий. Архимандрит Тихон, если я не ошибаюсь, - настоятель Сретенского монастыря. И вроде бы именно он вел какую-то православную передачу по телевидению.
Если честно, то наличие книги в списке нацбеста меня удивило. Все-таки "Несвятые святые" - это не художественное произведение, и даже не сборник рассказов, несмотря на название. Это то, что сейчас называют non-fiction. В аннотации довольно хорошо написано: "...всякий православный христианин может поведать свое Евангелие, свою радостную весть о встрече с Богом." Архимандрит Тихон написал воспоминания о том, как он начал свой путь к Богу еще в 1984 году. Он долгое время был послушником Псково-Печерского монастыря, принял монашеский постриг. Но воспоминания эти не о нем (он даже извиняется, что он в книге присутствует сам), а о тех монахах, священниках и мирянах, с которыми он встречался в своей жизни. Очень много рассказано об отце Иоанне (Крестьянкине), о настоятелях Псково-Печерского монастыря и его монахах.
Конечно же, все рассказы не то что радостные, но, как бы это точнее выразить - благостные. Такое состояние - "благорастворение в воздусях" - часто бывает у неофитов. А вот автор сумел это восторженное состояние сохранить.
Все верующие в книге - очень хорошие люди (а атеисты - плохие). Много рассказано о том, как Бог помогал людям. Они молились, и возвращались пропавшие деньги и книги. Или же Бог не давал совершить какую-то ошибку, например, провести вторую литургию за сутки на одном престоле. Или о том, как предсказывали будущее отцы молитвенники (например, отец Иоанн). Несколько глав посвящено смертям людей, точнее, их последним дням - исповеди и причастью. Например, рассказано о Сергее Бондарчуке. Несколько глав посвящено обряду отчитки и бесам, вселяющимся в людей. В общем, книга весьма специфическая, предназначенная для православного читателя (и судя по тиражу - своего читателя нашедшая). Для остальных же она имеет скорее этнографический интерес.
Впрочем, надо отдать должное автору. У него очень легкий слог, и его портреты выписаны замечательно, читать одно удовольствие даже неправославному (хотя благостность и мешает). Очень много забавных моментов, над которыми можно искренне посмеяться.
В качестве короткого резюме: для своего читателя книга хороша и без всяких премий. (Да и вряд ли автор думает о стяжательстве каких-то премий.) Но в длинном списке "Национального бестселлера" кажется совсем инородной. Так что правильнее будет оставить ее на суд православных, а свой отзыв тихо завершить.
PS. Вот интересно. В истории про копта (это такой египтянин-христианин), гадящего на постель. Если бы прихожанину отпустили его грех, это отпущение грехов считалось бы? Ведь совсем не тот грех-то отпускали. Или прихожанин все-таки растолковал священнику, как было бы дело? А если бы священник не переспросил, и прихожанин не растолковал?
Юрий Мамлеев. После конца
Для Нацбеста-2012
Виктор Топоров в комментарии к длинному списку премии этого года причислил Мамлеева к живым классикам (наряду с Пелевиным). Номинатор (Галина Дурстхоф) в аннотации к выдвинутой книге отметила: ' Первый русский роман о конце света по сути своей является антиутопией'. 'Конец света?' - у меня что-то перемкнуло и проассоциировалось с постапокалипсисом Яны Вагнер. Увы, Мамлеева до этого я не читал, так что совершенно не представлял, чего ожидать от данного автора. Поискал информацию, узнал, что автор еще и философ (в философских журналах печатается) и метафизик, 'Основатель литературного течения 'метафизический реализм' и философской доктрины 'Вечная Россия'.' (Это из Википедии). Информация не насторожила, а жаль, потому что иначе бы я гораздо лучше подготовился к чтению 'После конца'. А книга оказалась непростой. Прямо скажем - тяжелой.
Если просто пересказать содержание - какая-то 'Аэлита' получается. Главный герой - попаданец из нашего мира. Попадает он в мир после конца света. Совершенно реального конца, когда демоны пришли на землю, часть человечества ушла в ад, часть оказалась (по всей видимости) на небо. Но часть так и осталась на Земле, очень мало пригодной для жизни. Живет в нескольких странах - Ауфири (туда и попал наш попаданец, да еще несколько русских из разных времен), Стране Деловых Трупов, да еще нескольких. В этом мире после конца света ожидается новый конец света, совсем уж окончательный. Герою-попаданцу предстоит влюбиться в местную женщину, у них должен будет появиться ребенок, который станет новым Мессией. Его женщина останется в том мире, а герой вернется назад. Кажется незамысловатым, но с реальным содержанием книги имеет мало общего.
На самом деле вся книга - это художественная иллюстрация философских (метафизических) доктрин автора. Если у другого живого классика, Пелевина, в S.N.U.F.F.'е философские кусочки как-то концентрируются в отдельных главах, то роман Мамлеева философия пронизывает целиком, на всех уровнях и слоях, каждый образ и каждый абзац. Причем это не просто философия, а метафизика. Да еще я не уверен, что эту философию можно постичь с помощью анализа текста. (Кажется, такие штуки называются 'трансцендентальными'.) Скорее всего для понимания требуется озарение, открытые чакры (а не откроются чакры, то все - пиши пропало), да еще и некоторая устойчивость к нарисованному в произведении миру. (У меня с чакрами всегда было не очень, материалист я закореневший.)
Мир 'После конца' напоминает мир картин Босха про ад. С первых же страниц героя пытается укусить какай-то мальчик, потом появляются вооруженные люди и идут к герою. (' Подскочил и мальчишка. Один из мужчин ударил его кулаком в голову, и ребенок отлетел в канаву. Другой - подошел и изнасиловал его, мужчины же стояли и поджидали насильника. ... Изнасиловавший быстро вернулся, а мальчишка как ни в чем не бывало выглянул из канавы и все смотрел и смотрел.') Эпизод, больше похожий на кошмарный сон, и определяет этот мир. Дальше продолжается в том же духе. Русских попаданцев иногда привозят в зоопарк. Местные смотрят на них, воют, грызут прутья клетки иногда. В общем, в мире не осталось ничего человеческого в нашем понимании. Философские концепции тоже вывернуты. Один из главных постулатов - 'Слово есть Плоть'. Причем, я бы сказал, что понимается он в этом мире наоборот - 'Плоть есть Слово'. Есть вера в Понятного (для обывателей) и Непонятного (для элиты), есть Несуществующие... В общем, мир, несмотря на свою фантасмагоричность, проработан очень тщательно, и, читая, понимаешь, что каждый элемент поставлен на свое место, и неспроста присутствует в тексте.
Есть упоминание и того, что случилось с предыдущими цивилизациями. Наша цивилизация - как рассказывает Танира, женщина главного героя, которая и должна родить Мессию - '...хвасталась своим интеллектуализмом, но это был интеллектуализм крыс. Новая цивилизация создалась совсем на другой основе... Боги снова стали посещать Землю, как в древнейшие времена.' Правда, и демоны вместе с богами прорывались в физический мир. Дальше человечество раскололось. Часть стала стремиться к установлению жизни вечной на земле. Другая - хотела движения человека в высшие миры, в безграничность. Я так понимаю, что не получилось ни у тех, ни у других.
Как может возродиться человечность в этот мире? Понятно, что ее не принесут какие-то достижения разума и прогресса (это же 'интеллектуализм крыс'). Но и не какая-то религия. В конце концов, конец света наступил, ну и кому из оставшихся на земле от этого стало лучше? После вмешательства Высших Сил оставшихся все так же одолевают низменные сатанинские инстинкты и демоны. Спасти такой мир у Мамлеева может только русская цивилизация, Россия, но не реальная, конечно, а Россия в некоем метафизическом понимании. Одному умирающему важному человеку помогает Русское слово, Русская речь. Нет, не какие-то магические заклинания, просто стихи, которые читает ему герой. Даже обрывки стихов, какое-то попурри, потому что герой очень мало знал стихов, только отдельные фрагменты. Сами звуки русской речи помогают. Другим героем (тоже попаданцем, он из России начала XX века) пытаются овладеть демоны, но не получается у них ничего. И опять-таки - скорее всего дело не в православии (Бог упоминается в книге очень часто, но именно упоминается, а не действует), вот не смогли овладеть русским и все тут. Да и роль главного героя явно в том, чтобы от него, русского человека, и женщины Конца Света родился Мессия.
Но раз Мессия родится, значит, все-таки какая-то надежда у мира есть?
Победитель Нацбеста определяется как 'потенциальный интеллектуальный бестселлер'. 'После конца' - роман вне всякого сомнения интеллектуальный (хотя интеллектуальный в некоем расширенном понимании - не забываем про крыс). Но вот большое количество читателей он вряд ли обретет. Книга тяжелая, очень сложная для понимания, да я и не думаю, что все, могущие ее понять, будут разделять философию Мамлеева. Это не недостаток книги, просто рекомендовать ее стоит не всем. Очень специфичная книга.
Упырь Лихой. Россия, возродись! Изя и Руслан
Для Нацбеста-2012
Упырь Лихой уже второй год оказывается в длинном списке. Его и в прошлом году просклоняли, а в этом году все новости о нацбесте выглядели примерно так: 'В длинный список премии вышли Пелевин, Сенчин и Упырь Лихой'. Не уверен, что творчество Упыря Лихого успело завоевать большое признание, но ник очень заметный, да. Виктор Топоров в комментарии к длинному списку тоже прошелся по 'чудаковатому (на букву м)' псевдониму. Словом, я почти сразу понял, что пройти мимо 'России, возродись!' мне не удастся.
Прежде чем взяться за чтение, я почесал в затылке и решил поискать Упыря Лихого хотя бы в Яндексе. Нашелся он почти сразу, в Википедии. Так вот: Упырь Лихой - первый известный древнерусский писец, священник XI века, работавший в Новгороде в 1047 году. Его запись на книге - древнейшая датированная запись на древнерусских книгах. И там же в Википедии и сама запись приводится: 'Аз поп Оупирь Лихыи. Тем ж молю всех прочитати пророчество се. Велика бо чюдеса написаша нам сии пророци в сих книгах.' Не, в Википедии всякую ерунду можно найти, но в той статье ссылки есть на вполне научную литературу. Так что все верно. Так что ник не такой уж и чудаковатый, а просто много есть в нашей истории, о чем мы не догадываемся. А слова того, первого, Упыря Лихого его сегодняшний тезка вполне может поставить в эпиграф к 'России, возродись!'
Упырь Лихой (современный) - автор конркультурный. Не могу сказать, что я такой спец по контркультурности. Скорее совсем не спец. Она у меня ассоциируется скорее с фразой давнего знакомого Вини Лужина (еще того контркультурщика): 'Пощечина общественному вкусу, пощечина общественному вкусу, нет чтобы в морду один раз как следует двинуть!' Своя контркультура есть, похоже, во всех областях искусства. В живописи, в кино. Даже контркулинария должна существовать (хотя я не пробовал). В литературе контркультурный автор еще и контркультурным языком писать должен. У Упыря это смесь матерного с олбанским. Впрочем, у Упыря ли? Если приглядеться, то матерно-олбанским у него говорят только персонажи, а вот текст от автора написан вполне привычным языком. Конечно, персонажи говорят много, а 'Россия' вообще от первого лица написана. Но они на нем действительно говорят. В том смысле, что этот язык очень органично в этих устах смотрится. Не хуже русского литературного. Родной он для персонажей-то!
Теперь к самим произведениям. На самом деле номинированы две повести. 'Изя и Руслан' - не продолжение 'России', она самостоятельна. У нее свои герои (студенты, но вовсе не учащиеся Университета имени Медведева из 'России'). Мир повести - это вполне наш мир, в котором Россия не возрождается, а вполне нормально существует. Итак, два героя - студенты филологического факультета, единственные парни на этом факультете (почти единственные, еще третий ненадолго появится). Один еврей, другой русский. Правда еврей не обрезанный, у него мама русская и вообще он по паспорту Василий (испортили ему жизнь этим именем!). А Руслан как раз обрезан, и имя у него совсем не от слова 'русский', а все потому, что у него мама татарка. И еще у Руслана фамилия Фоменко, академику он не родственник, но вполне себе последователь, чем доводит преподавателей до совершенно контркультурного состояния. Руслан, конечно же, ненавидит жидов, и иногда они с Изей дерутся. Но вообще-то они живут вместе (нет, не в том смысле - они вообще асексуалы, даже глава такая в книге есть - просто проживают) на даче Изиного отца и ездят на "Жигулях", позаимствованных Русланом у своего отца. И вместе воруют товары в магазине.
Вот так они и живут. Вообще главное в повести - это вот это противоречие, между тем, что герои о себе мнят и как себя представляют (в том числе - и как себя выставляют на публику), и то, чем они на самом деле являются и каковы на самом деле их отношения друг к другу и к окружающем миру. И не только у главных героев. Там и остальные такие же - и Ксюша-'лесбиянка' (она пытается доказать гинекологу, что давно живет половой жизнью, а старушка-гинекологичка сама видит, что нет), и возрождающие русское родноверие, скидывающиеся по триста рублей за право разводить костер.
И вообще иногда кажется, что и сам автор - тоже такой же. Что на самом деле он не суровый контркультурщик, а совсем даже грустный-прегрустный филолог (а иначе откуда же у него такой псевдоним?). Но вот приходится ему соответствовать, совсем как в книжке - надевать сюртук, гримироваться под Пушкина и идти добывать кровь христианских младенцев для мацы - то есть писать исключительно в контркультурном стиле. А как иначе? В повести анекдот есть 'Поручик Ржевский думает: 'А не насрать ли мне в рояль?' Потом вздыхает и говорит: 'Провинция-с, не поймут'.'. Так вот Упырь Лихой в Питере живет, да для читателей из столичных городов пишет. А тут скорее наоборот: не насрешь - не поймут. Это во-первых. А во-вторых (и скорее в-главных). Наш привычный язык, обычные слова стираются. В привычку входят, ветшают как платье. Захочешь что-то написать, так не только поймешь, что уже что-то такое было, да еще не дай бог и в цитату классика нечаянно вляпаешься. И то, что ты хочешь сказать, не то чтобы не поймут, твое выказывание просто не заметят. И если ты не постмодернист, со всем этим дерьмом смирившийся, то приходится искать новые выразительные средства, чтоб их. Да и просто впускать язык современности (чтоб его) в повесть (чтоб ее).
Не могу сказать, что 'Изя и Руслан' понравились мне целиком и полностью. Повесть из маленьких рассказиков состоит (что ж они мне так 'Пти Николя' напоминали?), так вот разные рассказики по-разному понравились. 'Проклятый консумеризм' совершенно замечательным показался. А 'Актуальное искусство' не очень. Да и вообще повесть какой-то недоделанной кажется, композиционно незаконченной. Не хватает чего-то ей, сам не пойму чего. Но в целом - ведь и сам вижу вот эту разницу между миром и представлением, так что... Да что там говорить, цепануло чем-то (тут пустил скупую мужскую слезу).
А про 'Россию возродись!' писать особо много не буду. И без меня напишут. И про то, что это сатира в форме антиутопии. А по мне так это антиутопия в форме сатиры. Потому что опять-таки - вот не дай бог мир будет таким, каким мы его представляем. И неважно, к какой политической стороне мы себя относим. Там, в 'России', всем достанется, и Селигеру, и Болотным (интересно, автор вывел протестующих на Болотную у себя в повести до декабря или уже после?). И анархистам. Кстати, если кто бочку будет катить, то 'Капитализм' Лукошина я читал, так что хотя бы на некоторые вопросы Яги отвечу! (И еще: вертолеты, расписанные под хохлому, - это хорошо).
Если кто все-таки рискнет прочитать. Книга представлена как рукопись, на бумаге не выходила, даже в известных сетевых библиотеках хрен найдешь. Автор (слава автору!) сам рукопись выложил, и на нее ссылку в своем блоге дал. Я оттуда не скачивал, но ссылку скрывать не буду: http://upir-lihoy.livejournal.com/1038393.html Непривычным к контркультуре начинать советую с "Изи и Руслана", потому что из начавших с "России" дай бог один процент до конца дойдет, а то еще кто и морду набить кому-нибудь захочет (рецензенту - представьте себе этот ужас!). А если непривычные со второй повести начнут, то, может, и обойдется.
Алиса Ганиева. Праздничная гора
Для Нацбеста-2012
Алиса Ганиева как-то очень быстро ворвалась во всевозможные премиальные лонг- и шорт-листы. Еще совсем недавно она была в полном смысле этого слова дебютанткой, правда, очень удачной - выиграла премию 'Дебют'. На следующий год вошла в финал премий Казакова (где соревнуются рассказы) и Белкина (где соревнуются повести). И вот уже закономерно стучится в листы главных литературных премий. Главную ее повесть - 'Салам тебе, Далгат' - я не читал, а вот рассказ из премии Казакова - 'Шайтаны' - прочел с интересом, так что с творчеством автора уже был немного знаком.
Алиса - писательница из Дагестана, и пишет она о Дагестане. Ее рассказы и повести чем-то напоминают мне голландскую живопись. Многофигурные бытовые картинки, в которых каждый персонаж делает что-то свое, и можно очень долго стоять и разглядывать всякие мелкие детали. Так и в повестях Ганиевой герои получаются настолько яркими и жизненными, что создается какое-то ощущение подглядывания, забываешь, что это художественное произведение, что автор еще о чем-то сказать хотел, а не просто зарисовку дать. Наверное, это неправильно, и я плохой читатель, но ведь это первый современный кавказский писатель (Садуллаев не в счет), который может показать кавказскую жизнь местными глазами, да еще и на хорошем русском языке. Автор умудряется объединять русскую культуру и дагестанскую. Иногда в совершенно непостижимых моментах.
В 'Праздничной горе' есть персонаж, Махмуд Тагирович, который пишет поэмы и романы о Дагестане. Графоманские - в смысле, он писатель-любитель - возвышенные такие, и еще искренние. Так вот поэма пишется онегинской строфой
...И вниз ты голову клонила, Боясь услышать невзначай: 'Азбар бакIарарби, ясай?'
Я не уверен, что Махмуд Тагирович осознанно выбрал онегинскую строфу. Такое впечатление, что ему просто так было удобнее. Что это нормально и вообще правильно - писать о Дагестане онегинской строфой (а какой еще?). И читателям его это тоже кажется нормальным. Очень яркий персонаж.
И вот таких персонажей в романе много Я бы даже сказал, очень много. И я не уверен, что в таком многоперсонажии автор виноват. У Махмуда Тагировича, кстати, с персонажами тоже проблемы были: Вводя какого-нибудь персонажа, он принимался за весь его род и, сам того не желая, перескакивал на братьев, сестер, кузин и кузенов, а там уж рукой подать до троюродных, четвероюродных и пятиюродных. Все оказывались связаны одной пуповиной, и рукопись пухла месяц от месяца. Похоже, что дагестанцы как-то сами умудряются залезать в романы своих авторов, обустраиваться там и нагло себя вести. Разъезжать на машинах по пустым улицам, приставать к девушкам, жениться, и все это с неизменным 'Ле!'. Автор же пытается с переменным успехом всю эту самозародившуюся жизнь упорядочить и заставить всех следовать своему первоначальному замыслу.
Впрочем, все это скорее о стиле автора. Сам же роман - весьма грустный. И на самом деле - отчасти фантастический. В романе Россия решила отказаться от Кавказа и начала строить в Ставрополье заградительный вал. Все руководство Дагестана в один прекрасный момент исчезает, и в Дагестане создается полный вакуум власти, который начинают заполнять исламисты, и свои, и арабские. Большинство же дагестанцев, конечно же, мусульмане, но они не готовы ради создания мусульманского имарата отказываться от своих родов. От того, что они - кумыки, аварцы, лезгины. Растерянность (а как еще назвать метания главного героя, Шамиля?) охватывает все слои общества, и оно, это общество, потихоньку разваливается. Закрываются магазины, разрушается музей. Еще раз хочу подчеркнуть - общество не скатывается в радикальный Ислам, не начинает крушить все и вся, оно застывает в немой сцене, не понимая, что происходит. И фактически гибнет под бомбами в финале. Во всяком случае, все главные герои гибнут.
В романе нет ничего о 'материковой' России. Но вот стоит одним Валом прервать связь - и ничего хорошего не получается. Внутренние связи начинают разрушаться. Думаю, что и 'отделившую' Кавказ Россию в мире романа ничего особого хорошего не ждет... Если учесть, что перед фантастическим вариантом развития событий есть пролог, который происходит в нашем обычном мире, в обычном дагестанском доме, и внезапно завершается контртеррористической операцией против обитателей этого дома... В общем, путь от воспоминаний того же Мурада Тагировича о советских временах, через пролог и дальше по миру с Валом выглядит очень... грустно.
А праздничная гора - это Дагестанский рай. Там в эпилоге собираются почти все герои романа. В самом же романе, до эпилога, героям забраться на эту гору так и не удается. Один раз случайно главный герой видит таинственное село на вершине горы... Но потом оказывается, что это были просто старые развалины.
Анна Старобинец. Живущий
Для Нацбеста-2012
И снова фантастика. Я бы обозвал эту фантастику социально-философской, на мой взгляд самой что ни на есть настоящей, потому что фантдопущение (я бы даже сказал, что их несколько) в наличии и оно сюжетообразующее. Точнее, мирообразующее.
Мир Живущего - это далекий мир будущего Земли, в котором человечество полностью интегрировалось в единую сущность. Эта сущность и называется Живущим. Привычная нам реальность превратилась всего-навсего в Первый слой, в котором мало кто живет. В головы всем вживлены специальные слоты, соединяющие людей в единую сеть. Второй слой - социо - привычный нам Интернет и ЖЖ (там он расшифровывается как Журнал Живущего). Всего слоев двенадцать. Так объявлено, но так ли это на самом деле, никто не знает, потому что донырнувшие до двенадцатого слоя в предыдущие слои уже не возвращаются. То ли им неинтересно, то ли от их мозгов после этого мало что остается. Жизнь в системе Живущего сильно влияет на людей, так, у них практически не развита память в Первом слое (то есть обычная наша память). А зачем, если всю информацию можно сохранить в своей ячейке в социо?
Кроме того, в мире Живущего все люди постоянно реинкарнируют, возрождаются, как клетки в многоклеточном организме. У каждого человека есть свой инкод и вечное имя. Смерть не является смертью как таковой , она зовется паузой. Через пять секунд после наступления паузы где-то на Земле рождается младенец с таким же инкодом. Правда, о своих предыдущих жизнях этот человек ничего не будет помнить, так же, как и мы. Но ему передадут всю информацию о его прошлых воплощениях, в первую очередь - ту, которую он сам себе пожелал оставить.
Число Живущего - три миллиарда. Это означает, что число живущих на Земле людей постоянно, и это строго контролируется. Человек в любой момент может уйти в паузу, а по достижении шестидесяти лет пауза обязательна. Обязательно и рождение. Существуют Фестивали, на которые люди обязаны ходить, там и происходит зачатие. Родные (так называются дети) живут с родителями (с матерью, института брака нет) совсем недолго, потом их отправляют в интернаты. Впрочем, подавляющее большинство привыкло к такому устройству, так что матери совершено не стремятся воспитывать своих детей. Так как люди возрождаются, то в этом мире становится возможным и наказание за предыдущие поступки. Преступники и после реинкарнации (младенцы в следующем воплощении) помещаются в Исправительные дома.
И вот в этом строго регламентированном мире рождается человек без инкода - Зеро! Число Живущего изменилось и стало три миллиарда один! И что теперь делать службе безопасности? Ох, признаюсь, тут мне вспомнился 'Жук в муравейнике', а зря, в 'Живущем' поднимаются совсем другие проблемы. Героя разве что не подключают к социо и отправляют в исправительный дом.
Автор постоянно намекает на прототип своего мира - термитник. Герои обязательно имеют Питомцев, в основном насекомых. В исправительном доме есть термитник. Герой пытается завести одного термита. Термиты, естественно, гибнут. Вроде бы герою удается заставить существовать одну рабочую особь. Но только пока герой и термит находятся недалеко от термитника. Как только герою удается вырваться на свободу, а связь с термитником оказывается потерянной, термит гибнет. Женщина героя в конце произведения создает в социо виртуальный термитник, и виртуальный теракт против этого термитника вызовет наибольшее возмущение в мире Живущего. Любая попытка уничтожить Живущего (термитник) оказывается обреченной на провал.
Но герой и не хочет его уничтожать. Его постоянно толкают (автор и другие герои) на борьбу с чудовищем Живущего. Но главный герой не борец. Единственное, чего он хочет, - это соединиться со всем остальным термитником, то есть миром. Его пришествие проповедуют, на Зеро надеются многие Несогласные (а это движение ширится в мире Живущего), но герой не выдерживает и ломается. Последние главы книги, показывающие устройство верховной власти, несколько банальны. Верховный владыка сам совершенно не разделяет ценности этого мира, все остальное население он обманывает, держит в страхе с помощью репрессий и новых операций на мозге. Зеро тоже легко встраивается в систему, его оказалось достаточно напугать, а потом подсадить на наркотики. Правда, в итоге Зеро все-таки становится главным правителем, и Живущий начинает рушиться. Вот только ни к чему хорошему это не приводит. И главный герой вместо построения мира свободы начинает строить нового Живущего.
Книга очень тяжелая. Мир (действительно замечательно придуманный) вызывает отвращение и ужас. Казалось бы, при реинкарнации смерть действительно побеждена, но об этом в романе так часто напоминают (главное приветствие в этом мире - 'Смерти нет!'), что вокруг смерти крутится все действие романа, все помыслы его персонажей. Любовь - включая плотскую любовь - в 'первом слое' исчезла, потому что касание кожи другого человека вызывает отвращение. Секс стал исключительно виртуальным развлечением. Рождение детей - долг перед Живущим, но не более того. Никакая производительная деятельность, направленная на создание чего-то нового, не показана. Да, среди главных героев есть ученые, но они опять-таки занимаются проблемами реинкарнации. Прогресс в нашем понимании заглох, какой, к примеру, космос, о чем вы? Вся повседневная жизнь сводится к сидению в виртуале: социальных сетях, играх, просмотре сериалов.
И еще все пропитано абсолютной безысходностью. Никуда от этого мира не деться. Отдали человека от его термитника, дай ему свободу - и он погибнет. Человеческая личность вовсе не стремится к самостоятельности и свободе, а то, к чему стремится, самостоятельностью и свободой называть нельзя. И даже смерти нет, и этот путь отступления тоже отрезан.
После прочтения книги очень хочется чего-нибудь светлого и теплого. Сколько нам осталось до весны?
PS. Самое интересное, что этот замечательно продуманный мир очень хорошо подходит для очередного межавторского проекта 'с точками'. Конечно, от философских идей романа в таком проекте мало что останется.
PPS. И написан сам роман вполне в стиле своего мира. В виде записей в ЖЖ, файлов с материалами следствия, постоянных вопросов операционной системы (с вариантами ответа 'да-нет'). С разговорами в нескольких слоях. Впечатлен!
|
