Тайна урочища Песок, или Лютые звери из НКВД

Местом массовых расстрелов стал вырытый советской армией до прихода фашистов противотанковый ров, находившийся на территории урочища.

«На расстрелы приводили группы по 10, 17, 20, 30 и 80 человек. Обречённых на смерть раздевали, подводили к противотанковому рву и стреляли в затылок. Трупы сбрасывали в ров и очень редко в вырытые отдельные ямы. Расстрелы проводились на рассвете или вечером», - вспоминает Василий Пронженко, работник салотопки.

Городом быстро ширились слухи об убийствах, но долгое время никто точно не знал имя человека, отдавшего смертельный приказ. Только после освобождения следствие установило обстоятельства преступлений.

«Из показаний бывшего руководителя Кобелякской полиции Иордана К.А., осуждённого в 1945 году военным трибуналом войск НКВД Полтавской области к высшей мере наказания (расстрелу) известно, что евреи были расстреляны по прямому приказу начальника группы ГФП-719 Шеффлера», - гласит текст письма управления КГБ по Полтавской области, которое отправили в Москву 17 марта 1972 года.

В феврале 1943 года в Песках были расстреляны цыгане. Житель Кобеляк Иван Яровой рассказал:

«Приблизительно 13-го числа видел, как возле того же противотанкового рва убили приблизительно 25 стариков, женщин и детей цыган. Всех расстрелянных сбросили в ров и засыпали землёй. Одна женщина-цыганка два дня была жива, переворачивалась в яме.».

Следствие и вынесение приговоров завершились в середине 1944 года, хотя ещё 20 лет собирались доказательства по немецким офицерам (Отто Шеффлер и другие).

Информация к размышлению...

Бургомистр Кобеляк Василий Шкиренко был арестован 19 июля 1947 года. 7 декабря 1947 года был приговорён к 15 годам лагерей и 5 годам поражения в правах с конфискацией имущества. Наказание отбывал в Воркуте. В 1955 году срок был уменьшен до 7 лет. 18 мая 1955 года был освобождён и вернулся к семье в с. Антонины Хмельницкой области.

Районный бургомистр Иустим Тарнавский покончил с собой за несколько недель до отступления немцев в сентябре 1943 года. Ранее судимый за контрреволюционную деятельность. За участие в УВО 5 января 1935 года приговорён к 3 годам ИТЛ. На начало Великой Отечественной войны являлся учителем Кобелякской школы №1.

Сожительница Тарнавского, секретарь райуправы Александра Горбань, получила 15 лет лагерей. Освободилась по амнистии 8 февраля 1955 года, проживала в Воркуте.

Руководитель ГФП-719 Отто Шеффлер попал в советский плен 10 мая 1945 года в Чехословакии. До 1948 года сидел в тюрьме в Баку, 28 мая был приговорён к 25 годам лагерей. 16 января 1956 года вышел на свободу по «немецкой» амнистии (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1955 года).

ВДУМАЙТЕСЬ! 10 лет из 15-ти и 7 лет из 15-ти для соучастников гитлеровских преступлений и 8 лет из 25-ти для нациста, отдававшего приказы на уничтожение мирного населения!

Палачи НКВД??? Да... да... Это не все. Об одном из самых страшных преступлений амнистированных Никитой Хрущёвым гитлеровцев и их пособников, совершённых ими в Кобеляках - далее.

«…необходимо умертвить жиденят…»

В конце января в кабинете начальника управы Тарнавского состоялось закрытое совещание, на котором кроме всего присутствовали врачи Смирнов и Ходот. В повестке дня значился единственный вопрос - уничтожение детей-евреев, семьи которых ранее расстреляли. В свою очередь немецкое командование требовало быстрого «решения вопроса». По словам Ходот, Тарнавский тогда сказал ему:

«По приказу немецкого командования необходимо умертвить жиденят, которые остались после расстрела евреев в этом должны принять участие и вы. Смирнову поручено приготовить раствор морфия и вечером не позднее 7 часов должны появиться в полицию, откуда вместе со Смирновым, который имеет по своему усмотрению взять из поликлиники фельдшера, пойдёте выполнять задачи.».

Позже в кабинете дежурного по полицейскому участку Егора Соловья зазвонил телефон - послышался голос руководства:

«Получил распоряжение начальника полиции Иордана взять с собой трёх полицейских и вместе с ними зайти к нему в кабинет. Когда я вошёл в канцелярию полиции, то там застал Иордана, Тарнавского, Супруна и врачей Ходот и Смирнова. Других людей не помню.

Мы, полицейские, получили приказ от Иордана пойти к еврейским детям и присутствовать при делании противотифозных уколов. Получив распоряжение, я, полицейские Николенко, Дробитько ... и врачи вышли из здания полиции.

По дороге мы - я и полицейские - выражали сомнение в том, что на самом деле детям будут колоть НЕ противотифные лекарства, а что-то другое...».

Дети тогда спаслись - врачи и полицейские вошли в дом, но так и не смогли выполнить приказ. И к самому зданию пришли не все - фельдшер Горбань и медсестра Галь исчезли в неизвестном направлении.

«Галь тогда сказала, что догадывается, куда мы идём, и не будет этого делать. Я сказал то же самое, и мы разошлись в разные стороны. На третий день, когда я появился на работе, Ходот мне рассказал, что Тарнавский угрожал мне и Галь из-за нашего побега. Впоследствии он приказал вызвать к себе доктора Иордана и фельдшера Задоя.», - признался Георгий Горбань.

Те, кто остался в группе, впоследствии вернулись в участок. Их там уже ждали...

- Вы выполнили задание? - спросил Тарнавский Ходота. - Нет. - ответил Ходот. - Почему?

- Соловей не захотел при этом присутствовать...

- Эх вы, герои... - сказал Супрун. - В таком случае пойдём туда с Иорданом (речь идёт о враче - брате начальника полиции), возьмём ещё врача и сделаем это.

В итоге выбор пал на фельдшера Григория Ивановича Задоя (уроженец села Бродщина Кобелякского района), который в то время работал у Иордана - врача. В тот же день указанная группа лиц отправилась в дом с еврейскими детьми. Уколы были сделаны, но результат разочаровал немцев - умерло только несколько детей.

«Безобразие, наверное Смирнов украл часть морфия, потому что не все дети умерли», - предположил Тарнавский.

«...дядя сделает укол и мы не будем здоровы»

Рассказывает Ольга Диденко, которая во время войны проживала по улице Короленко, 12:

«Улица Короленко во время оккупации была переименована в Сагайдачного. Около месяца я жила в одном доме с еврейскими детьми, проживающими в соседней квартире. Их поселили к нам за две недели до Рождества. Почти каждый день была у них, потому что старшие девочки обращались за помощью и советами в приготовлении им пищи.

Они часто спрашивали о своих родителях - я говорила, что те живут в лесу в тёплых квартирах. Так мне приказывали говорить полицейские и помощник их начальства Супрун.

В январе 1942 года недели через две после Рождества после захода солнца я рубила дрова на пороге своей квартиры. В этот момент ко мне подошли 5-6 полицейских, среди которых был Егор Соловей и его племянник Петр Манько. Все они были вооружены ружьями. Других полицейских я не знала.

Кто-то из них приказал мне быстро идти в дом. Позади них шёл врач Смирнов, который был одет в пальто тёмно-коричневого цвета, в шапке с «наушниками» и в белых валенках. Я с разрешения полицейских унесла дрова себе в квартиру. Выйти из неё мне не разрешили.».

- Будешь ходить и выходить позже, сколько тебе будет угодно, а сейчас этого делать нельзя, - заявил женщине один из полицейских.

Впоследствии врач Соловей вышел из квартиры и приказал двум из них охранять место.

Пока полицейские спорили о том, кто и как будет нести караул, из соседней квартиры, где жили в это время еврейские дети, послышался плач.

- Не плачь, Йося, дядя сделает укол и мы не будем здоровы, - сказал девичий голос.

Минут через 15-20 в квартиру к женщине снова зашел полицейский и обращаясь к полицейскому, который сидел в комнате сказал:

«Мы пошли, а вы пока будьте здесь».

Как рассказывала Ольга Диденко, полицейские перед тем, как уйти, опломбировали замок квартиры евреев и предупредили, чтобы женщина не трогала ни замок, ни детей. В противном случае «будет отвечать головой».

«После их ухода я стала протапливать свою квартиру, 2 часа от соседей ничего не было слышно. Неожиданно послышались крики детей, шум и стоны. Они плакали, началось такое оживление, будто кто-то переносит с места на место.

Дети начали стучать в стену, а Этя Танцурова, которая успокаивала Йосю, просила меня зайти к ним.».

Дети хотели пить, у них пересохло в горле. Это было следствием передозировки морфином. Женщина не решилась нарушить немецкий приказ, но через разбитое окно подала им 7-8 небольших кружек воды. Затем она пыталась закрыть щель в окне тряпьём, но это увидели немецкие солдаты.

«Он (солдат) мимикой показал, чтобы я ушла, угрожая ружьём. Я ещё час слышала детский стон. После того, как он уменьшился, заснула...

На следующее утро в 9-10 часов я собралась идти на базар. Через окно увидела у порога сани с двумя лошадьми. Полицейские-то завернули в одеяло и тряпки, выносили из квартиры, где проживали еврейские дети, и клали на сани. После этого полицейские закрыли квартиру и уехали.

Примерно через неделю ко мне на квартиру пришла Этя Танцурова с сестрой и просили у меня хлеба. Я не отказала.», - призналась женщина.

Женщина пыталась узнать у девушки о том, что произошло той ночью.

«Мы долго спали, нам было плохо. Говорить нам об этом нельзя, потому что полицейские нас за это побьют.», - признавалась тогда девочка, которая потеряла из-за уколов брата Йосю.

Детей часто запирали на замок, поэтому чтобы хоть как-то прокормиться, им приходилось пролезать через окна. Также местным жителям приказали не давать еврейским детям вёдер, не позволять им брать воду из колодца и вообще не приближать к себе, потому что они «были недавно привиты и заразные».

Сам дом по улице Короленко, 12 имел две квартиры по четыре комнаты с общим коридором. При входе в коридор налево проживала Диденко со своими детьми, а одна комната была проходной. С правой стороны в проходной комнате проживало 8 детей и две старые женщины. Во второй комнате их квартиры находилась мебель.

«Из детей знаю Танцурову Этю, лет 11-12, её сестру (имя не помню) лет 10-и, Танцурова Йосю 5 лет и мальчика Козловского, которому было лет 9-ть», - рассказала во время одного из допросов Диденко.

Следует заметить, что в это же самое время другая (около 10) часть еврейских детей жила в доме по Короленко, 9.

Мария Воронова (актриса местного театра):

«Примерно в марте ко мне домой пришли Рива Фарфель, Роза Гершвельд и ещё один мальчик. Знаю только, что его мать звали Соня и работала она в одном из галантерейных магазинов. Я их накормила и начала расспрашивать как они живут. Когда Рива поела, у неё началась рвота. На вопрос о причине девочка ответила, что вчера им делали уколы против тифа. Где именно? В область левой груди.».

Наталья Каплуновская (жительница Кобеляк):

«Дом, в которых согнали детей, находился напротив артели «Заря», на территории которого проживал полицейский Соловей. Я позже слышала, что дети проживали и в другом доме этой улицы, чуть дальше от первого. Впоследствии их всех согнали в одно здание.

В течение трёх недель ко мне приходили дети: Оля Клецельман 7 лет, приёмный сын парикмахера Тимофеева 7 лет, Роза Гершвельд 12 лет, Витя Рогольський 11 лет, девушка Якубовская, кажется, Роза и Богуславский Йося. Дети рассказали, что многие не хотели, чтобы им делали уколы, убегали из дома, но полицейские их ловили. Йося Богуславский рассказывал, что им делал уколы Василий Смирнов и какой-то «красный» дядя. Недели через три они перестали ходить...».

Параська Жовтяк (домохозяйка):

«Роза рассказывала, что к ним приходил Смирнов и ещё один «маленький рыжий дядя».

- Знаете, тётя, это тот, кто на базаре мясо проверяет, - сказала она.

Я поняла, что это был Ходот. Когда я назвала эту фамилию, девочка подтвердила моё суждение.».

Ещё несколько дней на кобелякском базаре можно было увидеть маленьких еврейских детей. Местные жители, несмотря на различные запреты, пытались хоть как-то им помочь (деньгами и продуктами).

Через две-три недели (ориентировочно в ночь с 7 на 8 марта) «врачи» и полицейские совершили ещё одну попытку убийства, перед этим сделав детскую жизнь невыносимой (жителям было запрещено предоставлять им пищу и воду). Она, к сожалению, оказалась успешной - все погибли. Дети повторили судьбу своих семей, нашли последний покой в ​​урочище Песок.

Кто подавал запрос об их реабилитации, история умалчивает, но ФАКТ - 25 февраля 1996 года в реабилитации обоих детоубийц было отказано.

Врача Василия Смирнова, сделавшего яд, нашли повешенным в камере №4 изолятора временного содержания РО НКВД г. Кобеляки в 5 утра 27 октября 1943 года. Причиной смерти указали самоубийство. Сокамерники утверждали, что Смирнов накануне сильно нервничал и постоянно говорил: «Меня за это повесят, позор моей семье».

Фельдшер Григорий Задой мобилизовался на работу в Германию в июле 1943 года.

Начальник полиции Константин Иордан был пойман бойцами Красной Армии, и в 1945 году его приговорили к высшей мере наказания (расстрелу).

Врач Виктор Иордан, брат начальника полиции, вместе с женой, полицай Василий Супрун, доктор Циглер (гетто), комендант Гош и гебитскомисар Герман бежали.

Полевой комендант Ганс Кюппер был задержан бойцами Красной Армии в конце войны. Во время Рижского процесса был признан виновным в военных преступлениях. Повешен на площади Риги 3 февраля 1946 года.

Судьба остальных соучастников убийства либо неизвестна, либо сложилась благополучно - благодаря хрущёвской амнистии ни один из них не досидел отмеренного судом срока, после чего все имели беспрепятственную возможность вернуться в места своего проживания.

В т.ч. и отдававший приказы об уничтожении мирного населения, а впоследствии амнистированный Отто Шеффлер.

Уже после написания этого материала по запросу Отто Шеффлер нацист я получил неожиданный результат:

Grave site information of Otto Scheffler (27 Mar 1905 - 10 May 1993) at Friedhof ... demagogue, and Pan-German revolutionary, who was the leader of the Nazi.

ПЕРЕВОД: Информация о могиле Отто Шеффлера (27 марта 1905 г. - 10 мая 1993 г.) во Фридхофе ... демагоге и пангерманском революционере, который был лидером нацистов.